Вечная загадка. Уильям Шекспир.

Связанные статьи

Подтекст «Бахарахского раввина»

Февраль 14, 2018

Явление Горенштейна

Январь 9, 2018

Гёте-Олимпиец в новом тысячелетии

Ноябрь 4, 2017

Шекспировский юбилей – 450 лет! – нельзя сказать, чтобы подкрался незаметно. 2014 –й не случайно объявлен годом перекрёстных культур: Англии в России, России – в Англии. Ясно, Шекспиру быть гвоздём программы. Я-то помню празднование 400-летия Шекспира. Оно было отмечено   выходом книги «Шекспир» в серии ЖЗЛ блистательного Александра Абрамовича Аникста. В кинотеатры ломились на фильм Григория Козинцева «Гамлет» с гениальным Иннокентием Смоктуновским и музыкой Шостаковича, от которой мурашки по коже.

В Москву прибыл Лондонский Королевский Шекспировский театр со спектаклем легендарного Питера Брука «Король Лир» с прославленным Полом Скофилдом в главной роли. Мне, аспирантке, чудом достался билет. А вот «шекспировский вопрос» у нас тогда не обсуждался.

 

 Вхождение Шекспира в мировую культуру

Европа открыла Шекспира в ХVIII веке. В 30-е годы его узнаёт и делает известным Вольтер, поражённый как его гением, так и «неправильностью» (на взгляд классициста!). В начале 70-х гг. в Германии молодые Гердер и Гёте открывают его для себя и последующей романтической эпохи, привлечённые универсальностью его таланта и всемирностью его образов, в этом качестве превосходящих не только театр классицизма, но и театр античности.

   Во времена Гёте вопрос об авторстве Шекспира ещё не возник, волновала другая загадка: как и почему его комедии и особенно трагедии, «пройдя веков завистливую даль», продолжают волновать, т.е. остаются современными? Вот ведь и Козинцев, снявший «Гамлета» и «Короля Лира», назвал свою книгу «Наш современник Вильям Шекспир»! Сам Шекспир в самой «театральной» трагедии «Гамлет» останавливается, казалось, в недоумении перед загадочностью искусства актёрской игры: «Что он Гекубе? Что ему Гекуба? А он рыдает». Решая эту великую загадку Шекспира, Гёте указывает на общечеловеческий характер его искусства, на его «всемирную отзывчивость» как на залог его бессмертия. Не случайно статью о нём он назвал «Шекспир, и несть ему конца».

   Шекспир входит в европейскую культуру, воплощая идею «универсального гения», делая возможным новый взгляд на историю, которая в его пьесах предстаёт как общечеловеческая, всемирная. На путях «вольного и широкого» следования Шекспиру, Пушкин создал своего «Бориса Годунова».

   Всеобщее прозвучало в творчестве Шекспира столь убедительно, поскольку явилось результатом и следствием развития особенного, а именно – отдельной личности и отдельной национальной культуры, конкретнее – английского Возрождения, завершителем которого он явился. Это была «елизаветинская эпоха». При Елизавете Англия выдвинулась в число великих европейских держав, стала владычицей морей. Дух её величия отразился в пьесах Шекспира, которые стали достоянием человечества.

   О несоответствиях шекспировского творчества и биографии   

Желание как можно больше узнать о личности Шекспира, чтобы лучше понять его творчество, овладело исследователями с развитием филологии. Кроме общего впечатления глубокой духовности и человечности, высоко поднятых над кипением мирских страстей, в драматических и поэтических произведениях Шекспира они ощущали биение мысли, ошеломляющей своей философской глубиной и изощрённостью. Поражало несравненное богатство языка (в его словаре насчитали 20 000 слов, у Гюго, жившего в Х1Х веке – 9 000), Шекспир владел французским, латинским, итальянским языками, мог читать на греческом. Следы классического образования: превосходное знание греко-римской мифологии, античной литературы, истории, Священного писания – свидетельствовали о просвещённости автора. Потрясала энциклопедическая эрудиция: чрезвычайно широкий круг английского чтения и познания в истории, юриспруденции, риторике, музыке, военном деле. Удивляло доскональное знание многих городов северной Италии, с которыми сын туманного Альбиона был явно знаком не понаслышке. Наконец, отличное знание придворного этикета, обычаев высокородной знати и монархов, их игр и развлечений выдавало лицо титулованное.

Предположительно Уильям учился в местной грамматической школе, но ведь списки учеников не сохранились. Если верить Питеру Акройду, автору одной из последних биографий Шекспира (сейчас ежегодно выходит около 3 000 работ о нём), уровень этой сельской школы соответствует, чуть ли, ни Итону. Акройд уверен: «Без сомнения, Шекспир жадно читал книги». Однако, обнаруженное завещание Шакспера, в котором дотошно перечислено всё имущество, свидетельствует о том, что книг в доме не водилось, а общественных библиотек в ту пору не существовало. Уверенность Акройда, как и многих авторов биографий, основана на впечатлении от шекспировских произведений. Они бестрепетно проецируют их на его биографию.

Подросток, очевидно, помогал отцу, однако достоверных сведений о его занятиях в юности нет. Но парень был не промах: в 1682 году он вынужден жениться на Анне Хетеуэй, ждавшей от него ребёнка. Через 3 года он, уже глава большого семейства, отправился в Лондон на заработки, правда, то и дело навещал родной городок.

В результате тщательнейших разысканий установлены биографические факты: Уильям Шакспер давал деньги в рост, сутяжничал и судился с соседями, скрывался от уплаты налогов, спекулировал землёй и домами, был пайщиком в лондонском театре «Глобус», изредка выступал актёром на вторых ролях. Сохранившееся завещание на трёх листах говорит о властном нраве, практичности и мелочности завещателя, все члены семьи которого были неграмотны. В приходской книге 25.04.1616 года сделана запись о погребении Уилла Шакспера, джентльмена (Will Shakspere, gent.) Спустя 200 лет возникли подозрения, что Шакспер, не имеющий никакого отношения к Новому знанию и гуманистической культуре, не был ни поэтом, ни драматургом, а стало быть, не мог создать произведений, автор которых укрылся за псевдонимом, близком по звучанию к его фамилии – Шекспир (Shake—Speares), что в переводе означает Потрясающий Копьём. Сомнения росли по мере накопления фактов.

Споры вокруг авторства Шекспира

Первым усомнился в истинности шекспировских биографий, в центре которых находился человек из Стратфорда, знаменитый поэт-рормантик Колридж, для которого Шекспир был более чем полубогом. В ХIХ веке сомнения я в том, что Шакспер был Великим Бардом, высказывали уже многие, среди них – Диккенс, Дизраэли, Марк Твен, Уитмен и даже Бисмарк. Но кто, кто всё это написал и почему он скрылся за маской?

В 1856 году американская писательница Дэлия Бэкон опубликовала работу, где доказывала, что пьесы – плод коллективного творчества, но главную роль она отвела своему однофамильцу, великому философу Фрэнсису Бэкону. Её гипотеза основывалась на огромной эрудиции Бэкона и близости многих его идей шекспировскому мировоззрению. К тому же он писал пьесы. Причину тайны авторства она видела в политической конспирации. Репутация пишущего для общедоступных театров закрывала путь к политической карьере, а ведь при Якове I Бэкон стал лордом-канцлером.

Другой американец предположил, что автором пьес был известный драматург Кристофер Марло. Но ведь он был убит в 1593 году! Да нет, он не умер, а скрывался от недругов и продолжал якобы писать пьесы не под своим именем. Осталось найти тому подтверждение. Такового не нашлось.

   К началу ХХ столетия ожесточённый и порядком запутанный спор «стратфордианцев» и «нестратфордианцев» (ортодоксов и еретиков) вовлёк в свою орбиту тысячи умов во всех концах света. Список претендентов на «вакантное место» Шекспира рос и менялся. Туда попала даже королева Елизавета, её фаворит граф Эссекс, казнённый по её приказу, лорд Берли, Уолтер Рэли, граф Саутгемптон, граф Оксфорд, граф Пембрук….

Знаменитый писатель Генри Джеймс, измученный попытками проникнуть в «шекспировскую тайну», не удовлетворённый ни бэконовской гипотезой (философ не обладал поэтическим даром), ни тем более стратфордским евангелием, писал после посещения Стратфорда: «Меня неотступно преследует мысль, что божественный Уильям является величайшим мистификатором, когда-либо существовавшим в этом мире».                      

Завеса тайны приоткрылась

В 1893 году американцем Цейглером впервые было названо имя Роджера Мэннерса, 5-го графа Рэтленда из рода Плантагенетов как человека, скрывавшегося за псевдонимом-маской «Потрясающий копьём» (Shake—Speares). Адвокат обратил внимание на то, что эта странная фигура всегда оказывалась там, где мог быть Великий Бард, но при этом оставалась в тени. Родство и дружба с Эссексом и Саутгемптоном, активное участие в неудачном мятеже Эссекса и строгое наказание, понесённое за это, а до того учёба в Кембридже (1587-95), Падуанском университете в Италии и Оксфорде, где в 1598 году он пролучил степень магистра искусств в 1598 году, туманные намёки Бена Джонсона, хорошо его знавшего, смерть в 1612 году, тогда и прекратилось шекспировское творчество (а Шакспер при этом продолжал здравствовать) – все эти факты привели его к мысли, что Рэтленд и есть Шекспир.

   А тут ещё бельгийский историк Демблон обнаружил в архиве Падуанского университета список студентов за 1596 год, где вместе с графом Рэтлендом значились студенты из Дании Гильденстерн и Розенкранц. Помилуйте, но это же персонажи из «Гамлета»! И понеслось…

Рэтлендианская гипотеза нашла продолжателей в Германии и Англии. Да и русские исследователи внесли свой вклад. Профессор-эмигрант Пороховщиков, исследуя найденный в Бельвуаре, родовом замке Рэтлендов, рукописный вариант песни из «Двенадцатой ночи», определил, что он написан рукой Роджера Мэннерса. В 1924 году вышла книга Ф. Шипулинского «Шекспир – маска Рэтленда». Красный нарком просвещения Луначарский поддержал рэтлендианскую гипотезу. Предвидя «недовольство» открывшимся аристократическим происхождением Шекспира, он писал: «Нам было бы приятнее, может быть, чтобы этот величайший в мире писатель был не из аристократии, а из низов… Но приходится признать, что Шекспир и Рэтленд, по-видимому, одно и то же лицо». Однако в 30-е годы позиции Луначарского в Кремле ослабли, сработало идеологическое табу, и дискуссии по «шекспировскому вопросу» в СССР прекратились, как, впрочем, и все остальные.

Так кто же «написал Шекспира»?

Для моего поколения шекспирологом № 1 был А.А.Аникст. Автор учебника «История английской литературы» (1954) и прекрасных книг «Творчество Шекспира» (1963), «Шекспир» (1964), «Шекспир. Ремесло драматурга» (1974), он долгие годы возглавлял Шекспировскую комиссию АН СССР. Шекспировские конференции в Институте исскусствознания, где он заведовал кафедрой, стали традицией. Приглашения на них я получала от Ильи Гилилова, учёного секретаря Шекспировской комиссии, можно сказать, правой руки Учителя.

Аникст проблемой авторства не интересовался, но был «стратфордианцем», что не помешало его ученику вести под его крылом длительные исследования литературных и исторических фактов, связанных с феноменом Шекспира и вступить в научный спор с Учителем.

Результатом его многолетнего труда, включая работу с бесценными раритетами в Шекспировской библиотеке Фолджера в Вашингтоне и в Британской библиотеке в Лондоне, знакомство с библиотекой Бельвуара и экспонатами королевской картинной коллекции в Виндзоре, стала объёмистая книга «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса» (1997, 2-е изд. 2007), которая читается как настоящий научный детектив. Объектом главного его исследования стали самое загадочное произведение Шекспира – поэма «Феникс и Голубь» и поэтический сборник Роберта Честера «Жертва Любви», где поэма впервые появилась. Учёный убедился, – а предчувствовал это американский мыслитель Эмерсон, – что в этой загадочной поэме таится ключ к главной Тайне. Гилилов идентифицировал прототипов, укрывшихся за именами птиц – Голубя и Феникс: граф Рэтленд и его супруга Елизавета, дочь великого поэта и воина Филипа Сидни, властителя умов предшествуюшего поколения. Рэтленд и Елизавета Сидни были служителями Аполлона. Их брак по её настоянию оставался платоническим, держался на общности интересов и страстной любви к поэзии. Оба умерли летом 1612 года. Елизавета длбровольно последовала за супругом. Илья Гилилов сделал открытие: поэма «Феникс и Голубь» вошла в сборник, ставший потрясающим реквиемом, в котором лучшие английские поэты, среди которых Бен Джонсон и Джон Донн, тайно простились со своим великим собратом.

Торжество Homo Ludens

Граф Рэтленд ещё в студенческие годы был душой кружка «университетских умов», куда входили самые близкие: Эссекс, Пембруки, Саутгемптон. В студенчестве за Джозефом Мэннерсом закрепилось прозвище Потрясающий Копьём (Shake—Speares), восходящее к Афине Палладе, богине мудрости, по мнению Эразма Роттердамского, воительнице за просвещение. В кружке царил дух Игры, столь значимый для эпохи Возрождения, когда Homo Sapiens’a (человека разумного) потеснил Homo Ludens (человек играющий). Жак-меланхолик, герой пьесы «Как вам это понравится», alter ego автора, произносит знаменитый монолог, раскрывающий суть шекспировского видения мира: «Весь мир – театр./ В нём женщины, мужчины – все актёры./ У них свои есть выходы, уходы,/ И каждый не одну играет роль». Игра включала не только шутливые розыгрыши, но и сочинительство, часто в виде забавы. Таковой явилась фривольная поэма «Венера и Адонис», посвящённая графу Саутгемптону, под которой впервые в 1593 году стояло имя «Уильям Шекспир».

Великая Игра продолжалась почти 20 лет. Первый шекспировский том, Фолио 1623 года, включило 36 хроник, комедий и трагедий – 998 страниц большого формата. После казни Эссекса весёлость сменилась горечью, доходящей подчас до мизантропии. Но склонность к игре и мистификации не исчезла.
      В Игре участвовали посвящённые: друг-сопреник Бен Джонсон, Джон Донн, Джон Харрингтон и ещё ряд поэтов из окружения графа Пембрука и принца Уэльского, посвящены в тайну были и монаршие особы. Страсть к Игре, к фарсу, розыгрышу, когда сама жизнь превращалась в театр, к очищению Смехом была присуща необыкновенному Шекспирову поколению.

Открытие Шекспира продолжается, кажется, всё ясно, а тайна остаётся. Об этом 90 лет назад писал Владимир Набоков в стихотворении «Шекспир»:

                 Надменно чужд тревоге театральной,

                 ты отстранил легко и беспечально

                   в сухой венок свивающийся лавр

                   и скрыл навек чудовищный свой гений

                   под маскою, но гул твоих видений

                   остался нам…Ты здесь, ты жив – но имя

                   но облик свой, обманывая мир,

                   ты потопил в тебе любезной Лете.                

  

  

Грета Ионкис (Кельн)

Профессор, доктор  филологии,  член Международного ПЕН-клуба.