Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
Проживи Сэлинджер ещё четыре года, и мы бы 1 января 2014-го могли бы поздравить его с 95-летием. Впрочем, вряд ли наши поздравления дошли бы до адресата: вторую половину жизни кумир миллионов провёл замкнуто и уединённо в своём небольшом доме в лесу на берегу реки Коннектикут неподалеку от городка Коршин (штат Нью-Хэмпшир), вдали от суетной толпы. Сотни фанатов добирались сюда, чтобы хоть краем глаза увидеть «небожителя». На их вопросы, как, чем, зачем жить, он отвечал: «Я не психотерапевт, я – писатель».
Немного «давидкопперфилдовской мути»
Главный герой Сэлинджера, шестнадцатилетний Холден Колфилд, начиная исповедь, отказывается говорить о своём «дурацком детстве», о предках – о «всей этой давидкопперфилдовской мути». Но мы ею не побрезгуем.
Родился Джером Дэвид Сэлинджер в Нью-Йорке и рос на Парк Авеню в престижном районе Манхэттэн. Отец его, почтенный Соломон, успешно торговал кошерными копчённостями и сырами, зря надеясь, как и отец Франца Кафки, передать своё дело сыну. Мать, ирландка, воспитывала дочь и сына в протестантской строгости. Джерри, недоучившись в колледжах, окончил в 1936-м военную школу Вэлли-Фордж (Пенсильвания), но мечтал о писательстве и по ночам под одеялом при свете фонарика писал свои «нетленки». Однако ранние рассказы никогда не переиздавал. Он страстно мечтал напечататься в престижнейшем «Нью-Йоркере».
Роман с 16-летней красавицей Уной, дочерью известного драматурга-нобелиата Юджина О`Нила, начавшийся в 1941 году, кончился тем, что она предпочла пожилого Чарли Чаплина молодому сержанту, служившему с конца 42-го в дивизионной разведке. Её измену Сэлинджер тяжело переживал. Впрочем, 299 дней в мясорубке войны, испытания огнём, гибель боевых товарищей и зрелище освобождённых концлагерей ранили ещё глубже и довели до нервного срыва. Правда, воодушевила встреча в Париже с Хемингуэем, кому он решился показать свои недавно написанные рассказы. Мастер признал его талант и предрёк будущую славу. Сэлинджер возил в армейском джипе пишущую машинку и, улучив момент, припадал к ней. В 1945-м он стал публиковать рассказ за рассказом, но лишь в 48-м он прорвался в «Нью-Йоркер» с «Рыбкой — бананкой» и стал отныне его автором.
Самый читаемый роман, или Тоска по неподдельности
Десять лет работал Сэлинджер над романом The Catcher in the Rye (1951), «не просто бестселлером, а хорошей книгой». Роман сделал его всемирно известным, ибо он был настоящим откровением. Перевод Риты Райт-Ковалёвой «Над пропастью во ржи» был опубликован в журнале «Иностранная литература» в 1961-м и сразу завоевал сердца молодых читателей. На фоне читательского триумфа первые отклики критики были сдержанными. Однако имя Холдена Колфилда, одинокого «тинэйджера», отчуждённого от мира взрослых и их ценностей, стало знаковым для наших шестидесятников и многих бунтарей – от битников и хиппи до современных леваков. Сменяются поколения, а книга всё ещё в числе бестселлеров. Переведённая на множество языков, она издана в немыслимом количестве – 35 миллионов экземпляров.
Что собой представляет книга? Сюжета как такового нет. Сбивчивый и откровенный монолог подростка, изгнанного за неуспеваемость из очередной частной школы и на 2-3 дня предоставленного самому себе в декабрьском стылом Нью-Йорке. Всё, о чём или о ком говорит Холден: о порядках в школах, о директоре, учителях, соучениках, знакомых девчонках, и даже о кино, на котором помешаны подростки, о случайных встречных в Нью-Йорке – шофёрах, лифтёрах, проститутке, «блондинках» в ресторане – подаётся со знаком «минус». Мизантроп-малолетка? Да нет. Он трепетно относится к десятилетней сестрёнке Фиби, с неизбывной любовью вспоминает рано умершего брата Алли, бейсбольную рукавицу которого хранит и описывает в школьном сочинении, гордится старшим братом, писателем, правда, осуждает за сотрудничество с Голливудом. Из окружающих симпатию Холдена вызывают слабейшие: соученик, выбросившийся из окна после насилия, которое учинили над ним шестеро «подонков»-одноклассников, незнакомый мальчонка, независимо вышагивающий, насвистывая, по бровке тротуара, хотя рядом несутся машины.
Писателю удалось перенести на бумагу разочарование, которое испытывали все. Холден – не обличитель пороков Америки, каким его пытались представить советские критики (лишь Алексей Зверев написал толковую статью). Холден и другие герои Сэлинджера из его цикла о семье Глассов («Девять рассказов», повести «Фрэнни» и «Зуи») просто не хотят приспосабливаться к порядкам, принятыми за норму в мире взрослых. По их мнению, фальшь и лицемерие пронизывают взрослую жизнь, эту человеческую комедию (или трагедию, как взглянуть). «Подонки» и «липа» – излюбленные словечки Холдена, перекочевавшие в лексику читателей, его поклонников.
Кем бы Холден хотел быть? Уж во всяком случае, не преуспевающим адвокатом, как его отец. Хотелось бы удрать на Запад, поселиться в хижине желательно с глухонемой девушкой, да и самому прикинуться глухонемым, чтобы избегать ненужного общения. По природе Холден не бунтарь, не борец, а беглец. Он просто хочет бежать от цивилизации, быть свободным от «липы» и «подонков». В центре романа – конфликт не социальный, а скорее метафизический. В разговоре с Фиби герой, перевирая стихи Бёрнса, признаётся, что хотел бы спасать детей, играющих в огромном ржаном поле, которое кончается обрывом, куда они могут сорваться по неосторожности. Отсюда и название книги – The Catcher in the Rye («Ловец во ржи»). Поскольку слово Catcher означает голкипера в бейсболе, да и русское «ловец» многозначно, переводчица назвала роман «Над пропастью во ржи», не исказив однако главной мысли автора. Я и мои сверстники, выросшие «над пропастью во лжи», понимали героя.
Холден мечтает спасать других, но сам находится на грани. Учитель английского, которому подросток доверял, предостерегает его: «Пропасть, в которую ты летишь, – ужасная пропасть, опасная». Он же, понимая, что перед ним неприкаянный подросток, по сути, ребёнок, вручает ему как руководство заключение психоаналитика: «Признак незрелости человека – то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости – то, что он хочет смиренно жить ради правого дела».
Ох, уж эти «почтовые лошади просвещения»…
Речь о переводчиках. Перевод романа Сэлинджера Райт-Ковалёвой считается классическим, каноническим. Но существует мнение, что каждое поколение нуждается в своём. Недавно роман вышел в новом переводе Макса Немцова. Начались споры: Немцов замахнулся на святое. Нужно помнить, что Райт-Ковалёва работала в условиях жесточайшей цензуры. Да, она «причесала» слэнг американского школьника, приспособила реалии американского быта к нашему: гамбургер у неё котлета, а чизбургер – сырник, жаргонное Kike перевела как Иуда, а не жид пархатый. Но от этого роман не стал хуже. Сам Немцов признаёт, сколь многим он обязан предшественнице. На сайте Е.Берковича «Еврейские заметки» можно ознакомиться с переводом Якова Лотовского. Очевидно, интерпретаций текста хватит ещё на многие поколения переводчиков.
«Над пропастью во сне: мой отец Дж .Д. Сэлинджер»
Под таким названием вышли в России мемуары дочери писателя. Маргарет назвала книгу Dream Catcher (ловец мечты, сновидения), она вышла в 2000 году вопреки воле отца, который полвека избегал публичности. Книга приоткрыла завесу над некоторыми страницами биографии и личностью «писателя-невидимки». Отец осуществил мечту своего героя: на гонорары купил 90 акров земли в глуши и укрылся от людей. Его дочь, родившаяся в 1955 году, её младший брат Мэтт, и их мать Клэр Дуглас, которой в момент замужества было восемнадцать (прообраз Фрэнни), провели немало лет в «хижине на опушке леса». Через 10 лет Клэр подала на развод.
Маргарет (домашнее имя Пэгги) пишет о трагической раздвоенности отца, которую могла наблюдать и которую ещё больше прочувствовала, вчитываясь в его произведения, в том числе и в ранние рассказы, где много автобиографического. Она убедилась в глубине американского антисемитизма в предвоенные годы и поняла, почему вопрос о полуеврейском происхождении был столь важным и болезненным для её отца. Отношение его к разного рода верованиям и учениям – индийским религиозным доктринам, дзэн-буддизму, йоге, ведическим диетам, гомеопатии – она не обходит вниманием, но полагает, что отец не был их рабом. Оставаясь свободным, он тиранил близких.
Она уверена, что все его женщины (Сэлинджер не был однолюбом) и даже его дети были проекциями его фантазии, являлись вначале ему в воображении, иногда даже в виде героинь его рассказов. Но когда они возникали наяву, им, живым и реальным, трудно было соответствовать и соперничать с их бесплотными прообразами. Наступало неизбежное разочарование, а затем разрыв. В итоге все оказывались несчастными. На вопрос, каковы были её отношения с отцом, Пегги ответила: – Их не было. «Самое печальное, что я когда-либо читала», – так отозвалась о мемуарах Маргарет её няня.
Книга не была скандальной, дочь пыталась понять отца. При всём сходстве его жизненной позиции со взглядами его героев, они не вполне его alter ego. Вывод её однозначен: «Кем бы он ни был, он накогда не станет ловить вас над пропастью в этой реальной жизни».
Сенсация 2013 года, или Взлом хижины в лесу
Полсотни лет молчания и тишины окончательно прорваны. Уже в 2012 году в России вышла биография Сэлинджера «Идя через рожь», написанная непрофессионалом-фанатом Кеннетом Славенски. А в сентябре 2013 года опубликована 700-страничная биография «Приватная война Дж.Д. Сэлинджера», написанная Шейном Салерно в соавторстве с писателем Дэвидом Шилдсом. Её сопровождает двухчасовой документальный фильм «Сэлинджер», в котором Шейн Салерно выступил не только как сценарист, но и как режиссёр и продюсер, вложив 2 миллиона долларов в его производство. Фильм запущен в прокат в США и в октябре уже анонсировался в Москве. Я посмотрела его в сети.
Фильм нельзя назвать большой удачей, почитание таланта сочетается в нём с разоблачением личности писателя. Меня больше всего заинтересовали военные сцены, рассказы сослуживцев, фотографии этой поры и поразил вывод: «Война сломала его как человека и сделала большим художником». Братья Вайнштейны, хозяева кинокампании The Weinstein Company, имеющие особый нюх на «Оскаров», видимо, почувствовали важность этой линии и запускают в производство художественный фильм о Сэлинджере, в центре которого окажется именно это 20-летие (1941-1951). Сценарий – за Салерно.
Но самая большая сенсация ждёт читателей в 2015 году, когда будут опубликованы пять новых рассказов о Глассах, роман, который строится на реальных отношениях с первой женой, немкой Сильвией Велтер, которую Сэлинджер вывез в 1945 году из Германии, повесть в форме дневника американского контрразведчика, несколько новых историй из жизни Холдена Колфилда и руководство к постижению религиозной философии «веданта».
Внутренний демон заставлял его писать всю жизнь, он стоял между ним и его близкими, отодвинул их на задний план и вытеснил из его жизни. Одержимость творчеством превратила Сэлинджера в эгоцентрика, замкнула круг его одиночества. Нам остаётся ждать встречи с созданиями его требовательного гения. Дай Бог, чтобы они не разочаровали.
Грета Ионкис (Кельн),
Профессор, доктор филологии,
член Международного ПЕН-клуба
