Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
Диккенс – великий английский писатель. По известности он может конкурировать с Шекспиром и в чём-то даже превосходит его. Погрузиться в мир Диккенса в рамках статьи не получится, дай Бог прикоснуться.
О всенародной любви к писателю и её причинах
Никто не может сравниться с Диккенсом в любви, которая окружала его на протяжении всей жизни (1812 – 1870). Его любил весь англоязычный мир, не только островная Англия. В далёкой Америке и ещё в более далёкой Австралии с нетерпением ждали, когда придёт пароход и доставит очередную порцию тонких синеньких книжечек: все романы Диккенса печатались месячными выпусками с продолжением. Читатели месяц спорили, какая судьба ждёт Дэвида Копперфильда, женится ли он на Доре или Агнесс, что случится с Флоренс. Суровые обветренные ковбои плакали, читая о смерти маленького Поля Домби. Диккенс получал массу писем, читатели просили не убивать малютку Нелл, оставить её в живых. Повторяю – это была всенародная любовь.
Популярность Диккенса была неслыханной. Когда он решился выступить с чтением своих произведений и впервые встретился лицом к лицу с читателями, Англия была в упоении. Он блестяще владел актёрским мастерством. Залы брали приступом. В Америке, куда Диккенс приехал в 1842 году, люди спали в мороз перед кассами на принесённых с собой матрацах, кельнеры приносилии им еду из соседних ресторанчиков. Все залы оказались малы и, в конце концов, ему отвели церковь в Бруклине. С амвона читал он о приключениях Оливера Твиста и историю маленькой Нелл. Предоставить писателю амвон – дело неслыханное. Но ведь и он был Неподражаемым. Этот эпитет стал как бы синонимом его фамилии.
Когда Диккенс умер, был объявлен национальный траур. Лондон напоминал армию, проигравшую сражение. Народного любимца похоронили в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства, в этом пантеоне Британии, между Шекспиром и Филдингом.
Нам сегодня трудно понять эту любовь. У нас были другие кумиры. Так в чём же причина этой всенародной любви? Сказать, что он был великим психологом, как Достоевский, не скажу, хотя есть одна книга – «Крошка Доррит», в которой он предвосхитил Достоевского. Сказать, что он был великим знатоком женской души, как Стендаль или Бальзак, никак нельзя. Как раз женские образы ему менее всего удавались. Сказать, что он был великим стилистом, как Флобер, который, обнаружив в тексте рядом два родительных падежа, чуть ли не впадал в истерику, тоже невозможно. Многие абзацы его прозы грешат многословием, не отшлифованы. Так в чём же секрет?!
Диккенс был одержим верой в человека. Верой, которую мир ныне совсем утратил. Он не постеснялся сделать своим героем простого труженика, подёнщика, маленького человека. Вы можете возразить: русские писатели, начиная с Пушкина и кончая Достоевским, сделали тему «маленького человека» одной из ведущих. Они вызывали сочувствие и сострадание к своему герою, униженному и оскорблённому. Диккенс же возвысил своего героя, наделил его чувством собственного достоинства. Он вызывал не столько жалость, сколько уважение.
Диккенс открыл романтику в обыденности, он опоэтизировал будни самой непоэтичной из наций. Он раскрывал поэзию будней тем, кто был обречён на вечные будни. Кстати сказать, а разве наш Шагал не представил жизнь еврейских штеттл – как сказку?! Все эти летающие фигуры, козы и петухи на крышах вместе со скрипачами – что это как не поэтизация обыденного.
Диккенс во всех ранних романах добивался наказания зла. Соответствовало ли это правде жизни? Далеко не всегда. Но людям хотелось верить в это, и Диккенс шёл им навстречу. У него были общие с народом вкусы. Он всегда был на стороне обездоленных, он был их защитником, адвокатом. Отсюда – всенародная любовь.
Из какого «сора» произросло искусство Диккенса?
«Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда», – однажды призналась Анна Ахматова. Опыт Диккенса подтверждает её правоту.
Будущий классик родился 7 февраля 1812 года в предместье Портсмута и вырос в небогатой семье. Его дед был лакеем, дослужившимся до камердинера. Родители были людьми добрыми и честными, но весьма безалаберными. Отец, мелкий чиновник, обожал разыгрывать барина, хотя не вылезал из долгов, но был неравнодушен к театру и книгам.
Чарлз в детстве часто хворал и рос нервным ребёнком, но был развит не по годам. Под влиянием отца он рано пристрастился к театру и чтению. Он отличался редкой наблюдательностью и богатой фантазией. Чтение отцовских книг, среди которых были и «Робинзон Крузо», и «Дон Кихот», и «Сказки тысячи и одной ночи», не говоря о романах Филдинга и Голдсмита, подогревало его воображение Книги питали надежды на иную жизнь. Он хотел учиться в школе и колледже, он мечтал прославиться. Первоначальное образование Чарлз получил в школе Чатема по соседству с Лондоном, где жила семья.
Ему было 10 лет, когда отец разорился и попал в долговую тюрьму Маршалси, куда перебрались мать и младшие дети. А Чарлза мать пристроила на фабрику ваксы. Перемена была мгновенной, хотя она назревала давно. Умный, нервный мальчик, грезящий славой, оказался разлучённым с семьёй превратился в полуголодного оборвыша, смешался с толпой простолюдинов. Здесь, в лондонских трущобах, сам того не подозревая, он проходил свои университеты. Бессознательно он накапливал огромный запас впечатлений, потом они оживут в его книгах.
Мытарства тех месяцев, подавленный страх, стыд и ощущение покинутости так глубоко въелись в душу ребёнка, что никто из писателей, кроме Достоевского и Джека Лондона, не мог в равной мере отождествлять себя с отверженными, с париями, как он.
Случай – небольшое нежданное наследство – позволил семье покинуть Маршалси, а Чарлзу продолжить учёбу в частной школе. Учился он с упоением, но самообразованию обязан больше, чем учителям. В 15 лет обучение завершилось: нужно было помогать семье. Он начал как переписчик бумаг в адвокатской конторе, служил мальчиком на посылках. Затем стал изучать стенографию и добился блестящих успехов. Так подросток готовился к карьере газетчика. Ему не было ещё и 19-ти, когда он стал парламентским репортёром. Из этого периода его жизни пришли его представления о нелепости многих британских законов, блистательное – одновременно смешное и беспощадное – изображение британской судебной машины, презрение к парламентариям. Опыт этот скажется в таких романах как «Крошка Доррит», «Холодный дом», «Большие ожидания». Но до зрелых романов ещё далеко, а пока он пишет очерки, заметки, репортажи сразу для нескольких газет.
Ключи от улицы он получил в детстве, ему известны все районы Лондона – и его трущобы, и кварталы, где живёт средний класс, и фешенебельные улицы, в детстве он часами бесцельно бродил по городу и просто глазел. Между прочим, только так и можно узнать город, проникнуться его атмосферой. Теперь ему приходилось не только бегать по заданиям, но и ездить в кэбах, он присутствовал на заседаниях судов и парламента, бывал в тюрьмах и полицейских участках, посещал театры и ярмарки с их балаганами. Диккенс приобрёл известность в мире газетчиков, он перестал нуждаться в деньгах. Свои очерки он подписывает псевдонимом Боз, это прозвище его младшего брата – так появляется сборник «Очерки Боза». Это были зарисовки подлинной жизни и нравов. Они отличались остроумием, правдивостью, мастерством описаний. Издатель пригласил для оформления книги известного карикатуриста Крукшенка. Это уже залог успеха.
Как комикс стал романом, а очеркист — писателем
Книга, которая принесла Диккенсу известность и любовь читателей, родилась из подписей к рисункам художника Сеймура. Замысел Сеймура состоял в том, чтобы в еженедельных выпусках газеты изображать приключения незадачливых охотников и рыбаков, а Чарлз должен был делать подписи к рисункам. Внезапная смерть художника всё изменила. Фигурка с его рисунков – смешной человек с брюшком, лысиной, очками на переносице – превращалась в неповторимого мистера Пиквика, а из-под пера очеркиста Боза возникала комическая эпопея – «Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837). «Сцены английской жизни» вырастали в роман, он подписал его своим именем. Теперь он, а не приглашённый художник определял содержание произведения.
Нелепые, но добрые чудаки, члены некоего Корреспондентского общества во главе с Самюэлем Пиквиком путешествуют в окрестностях Лондона. Абсолютно не осведомлённые о неприглядных сторонах жизни, они то и дело попадают в нелепые положения, становясь жертвами своей доверчивости и прекраснодушия. Это не столько характеры сколько персонажи-маски. Пиквик, которого можно было бы назвать «старым дураком из фарса», воспринимается как современный Дон-Кихот. Он привлекает и своей честностью, и неиссякаемой добротой. Но герой Сервантеса – трагикомическая фигура, а толстый буржуа Пиквик во фраке, цилиндре, клетчатых бриджах и гетрах всецело комичен.
Роль Санчо Пансы при нём играет слуга, находчивый, изворотливый Сэм Уэллер. Он вносит в роман мощную струю искрящегося веселья. Его остроумие неиссякаемо, его оптимизм, основанный на здравом смысле, покоряет. Поток его каламбуров бесконечен. Витающий в облаках Пиквик и умудрённый жизненным опытом Сэм Уэллер создают комический контраст. Сэм Уэллер воплощает весёлое знание жизни, а Сэмюэл Пиквик – ещё более весёлое неведение. А в целом это – роман-идиллия, если эту пёструю книгу вообще можно назвать романом.
«Хэппи энд» – излюбленный приём молодого писателя
Эпоха Возрождения поставила в центр мироздания человека. История молодого героя оказалась сюжетным стержнем романа нового времени. У Диккенса были предшественники и учителя – Филдинг, Смоллет, Стерн. Через них он приобщился к великой комической литературе, унаследовав также их традицию морализаторства. Миссию писателя он понимал как воспитательную. Вот почему его так жаловал Лев Николаевич Толстой.
Выстраивая свои романы «Приключения Оливера Твиста» (1838), «Николаса Никкльби» (1839), «Мартина Чеззлвита» (1844), «Дэвида Копперфилда» (1850) как историю молодого человека, его становления, Диккенс в отличие от Бальзака не создавал «романа карьеры». Проводя героя через множество испытаний, опуская его на самое дно, он не позволял обстоятельствам одержать над ним верх. Грязь жизни к герою не приставала, он оставался чист душою. Из безвыходных положений героя спасал случай. Романы заканчивались победой добра над злом и наказанием злодеев и преступников. Неудивительно, что Достоевский назвал Диккенса «христианским писателем».
Он любил заканчивать романы свадьбами, как бы награждая героев за их безупречные моральные качества. Напрасно Теккерей, которого он при жизни затмевал, уверял, что именно после свадьбы начинается самое интересное. Возможно, Диккенса останавливал не очень удачный опыт собственной семейной жизни.
Понадобились годы, десятилетия, чтобы он ввёл в книги тему крушения надежд, разочарования (поздние романы «Холодный дом», 1852, «Тяжёлые времена», 1854, «Большие ожидания», 1861).
Юмор и ирония как верное средство против пороков общества
Диккенса отличало высокое чувство гражданского долга. Но при этом он не был ни социалистом, ни революционером. Он доверял социальному прогрессу и боролся за то, чтобы сделать его более человечным. Диккенс довольно долго верил в возможность улучшения общества путём воспитания и перевоспитания его сограждан. Даже в романе «Домби и сын» (1848), представив главного героя, хозяина фирмы, в резко отрицательном гротескном свете, как воплощение чёрствости, холодности и снобизма, Диккенс в финале показывает его неожиданное перерождение под ударами обрушившихся на него несчастий: смерти маленькога сына, бегства второй жены, разорения фирмы по вине негодяя-управляющего, которому он бесконечно доверял. Современного читателя метаморфоза Домби не убеждает. Диккенс в неё верил.
Писатель не приукрашивал жизнь. Свою задачу он видел в том, чтобы показать «суровую правду», и он умел это делать. При этом его главным оружием в борьбе с общественными пороками долго оставались юмор и ирония. Он верил в действенную силу смеха.
Кое-чего ему и впрямь удалось добиться. Изобразив в «Оливере Твисте» работный дом, где героя угораздило родиться и провести сиротское детство, как прообраз концлагеря ХХ века, пользуясь при этом исключительно комическими средствами, в духе чёрного юмора, Диккенс привлёк внимание общественности к этой социальной язве. Его ирония оказалась настолько действенной, что спустя несколько лет работные дома, открытые в 1834 году с принятием закона о бедных, были реформированы, а затем и вовсе закрыты.
Но таких побед было немного. Другой его герой Николас Никкльби в поисках заработка нанимается младшим учителем в частную школу Дойтбос-холл, принадлежащую супругам Сквирс. Это дало повод Диккенсу в сатирическом свете представить систему образования Англии. Для него, отводившего воспитанию чуть ли не главную роль в жизни человека, очень важно было высказаться по этому поводу. И он высказался, выставив хозяев школы и порядки в ней в гротескном свете, после чего сразу несколько директоров подобных заведений, узнав себя в Сквирсе, подали на Диккенса в суд. До перемен в системе он не доживёт.
Известно, что Марк Твен также возлагал большие надежды на силу смеха, уверял, что перед смехом ничто не устоит. А Диккенс устал и разочаровался.
Утрата иллюзий и приход к стоицизму
Всё труднее становилось Диккенсу сохранять веру в возможность осуществления идеала. Его поздние романы полны глубокой грусти, однако юмор и смех не исчезают, они помогают преодолевать невзгоды. Быть стойким, выстоять перед лицом отнюдь не благоприятствующей действительности – таково кредо новых его героев и самого писателя.
Диккенсу было около 50-ти, когда он расстался с женой. Заботу о детях (а их было десять!) он взял на себя. Не принесла счастья и пережитая им на склоне лет любовь к актрисе Эллен Тернан. Грустно было сознавать, что личная жизнь не задалась. Словно убегая от себя, он много путешествовал, в 1865 г. даже попал в серьёзную железнодорожную катастрофу. На исходе 1867-го он решился вторично посетить США с чтениями. Писатель выступал 4-5 раз в неделю, его услышали сотни тысяч поклонников. Безумно устал. Накануне возвращения его пригласил президент. Диккенс от предложения уклониться не смог. А предложение королевы Виктории возвести его во дворянство, энтузиазма у него не вызвало. Незадолго до смерти он публично заявил: «Моя вера в людей, которые правят, в общем ничтожна; моя вера в народ, которым правят, в общем беспредельна». Диккенс остался верен себе и своему народу, любовь которого согревала его до конца.
Грета Ионкис (Кельн) Профессор, доктор филологии,
член Международного ПЕН-клуба.
