Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
Мы познакомились с ним на литературном фестивале «Славянские традиции», и сразу бросились в глаза его начитанность, интеллигентность, открытость к общению и постоянное желание узнать, прочитать, познакомиться с новыми для себя книгами, авторами. И не просто прочитать, а поделиться своим впечатлением, написать об этом. «Прочитано так мало. Читается так трудно. Дорога от вокзала уходит прямо в будни. А мир вокруг великий. И снова зреет завязь… И молодость, и книги — никак не начитаюсь».
Молодость, талант, книги, публикации, известность – всё это о Платоне Беседине, писателе, чьи книги уже издавались в Киеве и Москве, Луганске и Севастополе, переводились на английский и немецкий языки. Его литературные обозрения с удовольствием печатают самые взыскательные к качеству текстов журналы, сайты, альманахи. Кстати, на том фестивале Беседин стал обладателем Гран-При в номинации «проза», и это был не частый случай, когда итоги компьютерного подсчёта баллов совпали с «живым» решением заседания членов жюри. Потом была презентация его «Книги Греха» в нескольких городах Украины и России (тогда это ещё было возможно), где он рассказывал не столько о себе и романе, сколько о том, что из прочитанного в последнее время его заинтересовало, о тенденциях развития литературы. Сегодня Платон Беседин отвечает на наши вопросы и о себе, и о литературном процессе.
ИЗ ДОСЬЕ:
Платон Беседин родился и живет в Севастополе. Пишет прозу с семи лет. Образование – высшее техническое и высшее психологическое. В 2012 году в издательствах Украины и России вышел его резонансный роман «Книга Греха»… К достоинствам книги отнесли увлекательный сюжет, возвращение к гуманистическим идеалам. Беседин печатался в сборниках прозы «Станция Рай», «Рассказы новых писателей», “U-Bahn” и др. Автор более 100 публикаций в литературных журналах России, Украины, США, Израиля. Германии («Крещатик», «Радуга», «Дружба народов», «Юность», «День и ночь», «Дети Ра»). Рассказы переведены на немецкий, украинский и английский языки. Победитель, финалист конкурсов «Активация слова», «Дебют», «Славянские традиции», «Согласование времён». В 2014 году сборник рассказов «Рёбра» был номинирован на «Русскую премии» и «Писатель ХХI». Унига «Учитель. Роман перемен» вышла в финал и полуфинал российских премий «Русский букер», «Ясная Поляна», «НОС», «Золотой Дельвиг»… Во время вооружённого конфликта на востоке Украины Беседин отвозил гуманитарную помощь больнице города Ровеньки. В 2017 году вышла новая книга — роман в повестях «Дети декабря».
От Жюль Верна до Прилепина…
— «Всё начинается с любви». Звучит, может, и банально, но точно. Начало Вашего творчества это подтверждает или опровергает?
— Подтверждает, конечно. Я родился в Севастополе. И прожил там большую часть своей жизни. Детство моё было если не идеальным, то близким к тому. Собственно, всё дальнейшее – расплата за это счастье. Благодарен моему дедушке, который вдохновил – не заставил, а именно вдохновил – читать книги. Начал я читать рано, лет с 4-5. В основном, это были приключенческие романы Жюля Верна. Первый текст написал в семь лет, под влиянием прочитанного. Но после, в школе, переквалифицировался в музыканта. Рок-музыка на какой-то момент оказалась куда интереснее.
Собственно, это были уже последние её счастливые годы. И, всё же, писательство, безусловно, интереснее ещё и тем, что ты несёшь стопроцентную ответственность за текст. Только ты, тут фальшивить никак нельзя.
— Классик сказал, что не бывает случайных встреч. Каждая из них — или испытание, или наказание, или подарок судьбы… Какие литературные встречи вспоминаются? Как подарки, или наказания…
— Есть ещё хорошая фраза Джойса: «Мы бредём по жизни сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, великанов, стариков, юношей, жен, вдов, братьев по духу, но всякий раз встречая самих себя». Я, без иронии, считаю, что все встречи в жизни интересные. Бывает, совершенно обычный человек встретится. Пообщаешься, а там целый роман писать можно. Писатель, мне кажется, вообще должен коллекционировать интересные и не интересные встречи, выискивать, что называется, типажи. Надо быть наблюдательным. А о друзьях-коллегах мне хочется сказать много всего. Как положительного, так и отрицательного.
В основном, конечно, положительного. Литераторы – люди насколько специфические, настолько колоритные. Это в хорошем смысле инопланетяне, призванные писать для человечества магические охранные заговоры. Как бы они ни пыжились, ни говорили, что, мол, пишу одной левой, на досуге, втайне чувствуют присутствие того самого Духа, который дышит, где хочет. Последнее время, правда, расстраивает, что наши литераторы – особенно молодые, и это заметно на писательских форумах – всё меньше ориентированы вовне, а, наоборот, слишком замкнуты на себе. Лень и тщеславие вызывают в их случае поистине жуткую мутацию. Поменьше пафоса, господа, понятно, все великие, но не настолько же. Забавно, что авторы признанные, которых часто обвиняют в снобизме, наоборот, люди адекватные, открытые. Те же Захар Прилепин, Дмитрий Данилов. Зато у некоторых самопровозглашённых гениев, выпустивших одну книжку, гонора столько, будто их наградили и Нобелевской, и Гонкуровской премиями сразу. Кстати, Владимир Крупин на встрече с молодыми авторами высказал, на мой взгляд, едва ли не ключевую мысль: «Ребята, радуйтесь друг за друга».
Свет и мракобесие «важнейшего» искусства
— «Чтение оплодотворяет ум и изощряет мысль». И ещё — «Книги — лучшие товарищи старости, но и лучшие руководители юности». Кого из этих друзей и руководителей назовёте в первую очередь? Что читаете? И что смотрите в кино? Ведь его не зря называют «важнейшим из искусств».
— Есть хорошая мысль: «С книгами обстоит дело так же, как с людьми. Со многими знакомимся, но лишь некоторых избираем себе в друзья, в спутники жизни». А вообще, читаемое для меня делится на три категории. Первая – по долгу службы. Это книги, как правило, связанные с моей критической деятельностью. По мере сил стараюсь писать о прочитанном. Последнее время стали всё чаще просить что-то написать. Отказать никому не могу – пишу. Вторая категория – условно говоря, по интересу. Это особая услада для меня как для читателя, потому что не надо думать, что я напишу об этом. Ну и, наконец, третья категория – это специализированная литература. Во-первых, духовная, в большинстве своём православная. Творения Антония Сурожского, Тихона Задонского, Андрея Ткачёва, Игнатия Брянчанинова и многих других – нужно читать, и читать обязательно. Ну, и приходится читать профессиональную литературу – психологическую. Если говорить о любимых писателях, то это большая троица – Достоевский, Чехов, Гоголь. Сюда же, в принципе, можно приплюсовать всех великих классиков, например, Лескова и Толстого. Из современных соотечественников нравится Анатолий Крым, публицистика Прилепина, отдельные вещи Данилова, Юзефовича… Интересная лирическая проза у киевского писателя Сергея Евсеева. Из поэзии люблю Пушкина, Маяковского, Северянина… Из иностранных авторов уважаю Кормака Маккарти, Ремарка, Кутзее. Да и много любимых отдельных книжек. Вроде «Слов» Сартра или «На дне» Горького.
С фильмами как-то не особо складывается. Тут я больше по классике. Сейчас в большинстве своём снимают какое-то депрессивно-пошлое видео, унижающее человеческое достоинство и ум. Я даже периодически пишу про фильмы на портале «Стильный Севастополь». Раньше я и сам любил смотреть нечто депрессивное в духе «Реквием по мечте», но потом прошло это увлечение.
Мне кажется, кино, как главный вид искусства, должно вдохновлять, а не забивать последние лучики света абсолютной тьмой. А оно сейчас зачастую напоминает разновидность телевизионного мракобесия. Но ведь раньше – я прям как истинный пенсионер – снимали по-настоящему великое кино. Мне, честно сказать, очень нравятся фильмы советской эпохи. В прошлом году мне повезло, и я попал на сеансы чёрно-белого американского кино тридцатых и сороковых годов. Зрелище просто потрясающее. Очень жаль, что большинство наших сограждан эти фильмы не смотрят.
Писатели пописывают, читатели почитывают…
— Помните – писатели пописывают, читатели почитывают. Книги публикуются, писательские билеты выдаются… А каким видится литературный процесс Вам, пишущему и читающему? И вообще, востребована ли сегодня серьёзная книга?
— Как и всё в жизни, литература глобализировалась. Она всё больше становится корпоративной. Появились свои, условно говоря, «Кока-колы» и «Старбаксы». Сегодня крупные издательства – это весь рынок. Они диктуют, что издавать, кто какую премию получит. Критика же превратилась в их обслугу. Не полностью, конечно, но большинством. Всё меньше читателей, всё меньше индивидуальностей. Я вот простой вопрос люблю задавать: «Кто-нибудь знает мощный роман, такой, чтоб на все времена, вышедший за последние десять лет?». Ну, что-то там называют, но это не «Мастер и Маргарита» и даже не «Путешествие на край ночи». А почему так происходит? Потому что авторы поставлены издательством в жёсткие рамки – по книге в год. Даже такие мастера, как пресловутый Пелевин, не справляются. Им отдых нужен. Тут элементарно эмоционального заряда не хватит. А те, у кого этот заряд есть, заняты процессом выживания. Всё это, в общем-то, естественно. И надо принять. Но не надо сдаваться. Это, может быть, непопулярная позиция сегодня, но я искренне считаю, что литературе не хватает сегодня подвижников. Где фигуры масштаба Чехова или Горького? Я уж молчу о Толстом и Достоевском.
— И, всё же, писатели пишут… Ваша книга «Дневник русского украинца» привлекла внимание и читателей, и критиков. Прежде всего, своей искренностью, честностью и неравнодушием. Как Вам писалось и работалось над ней? Что она для Вас?
— «Дневник русского украинца» – это попытка осмыслить то, что происходит в Донбассе, в Крыму, в Украине. Это реакция гражданина и писателя на происходящее и тот «вихрь», который захватывает не только всю страну, но и тебя. Книгу писал в течение трёх лет. Главная задача, которую я перед собой ставил, – показать семейные и межличностные отношения; война и катаклизмы – лишь фон. Более всего меня интересовало, как экстремальные ситуации в моменты наивысшего эмоционального накала преобразуют людей. У кого-то проявляются лучшие качества, а у кого-то – напротив. То, что я открыл для себя: большие конфликты влияют на малые и наоборот. Истории этой книги складывались из моего опыта и эмоций, которые я сам пережил. Первая повесть написана после того, как я встретился с беженцами из Донбасса в лагере, меня очень тронула их история, и вдруг почувствовал, как переживания этих людей неведомым образом, эмоционально, переплетаются с семейной историей моей бабушки, которая во время Великой Отечественной войны потеряла свой дом на Брянщине. Другая история этой книги появилась, когда я бродил по ночному Севастополю и заново открыл для себя этот город. В моей книге объединены пять повестей, они связаны между собой единым настроением и главным героем. Когда писалась эта книга, я не думал над фабулой… Повествование рождалось как реакция на внешние события, и, повторюсь, как и любому писателю, мне, прежде всего, было важно разобраться в себе, в своём отношении к происходящему.
Литература — альтернатива стиральной машине для промывки мозгов
— Телевизор иногда называют стиральной машиной для промывки мозгов. А от некоторых телевизионных шуток становится плоским даже экран. В телевизоре есть всё, кроме хорошей литературы. Почему её игнорирует телевидение?
– По той же причине, почему чёрт боится ладана. Я, конечно, сознательно утрирую, но лишь отчасти. Дело в том, что сегодня телевидение более чем когда-либо, направлено на одурманивание человека. Есть такое знаменитое изречение Стива Джобса, где он говорит, что не телевидение делает тупыми, а сам зритель жаждет подобных передач. В принципе, правильно, наверное. Хотя мне кажется, что это обоюдный процесс. Человек, как бы он не отрекался, формируется не деньгами, властью, успехом, сексом, едой и актами дефекации, а связью с Создателем. Искусство – это то, что даёт эту связь. Отчасти. Быть вне своего искусства – значит, утратить связи. И когда думаешь об этом, понимаешь, почему на экранах столько западного продукта.
Что осталось в телевидении своего? Единственное, что можно смотреть это КВН. Ну и передачи вроде «Что? Где? Когда?». Кстати, почему КВН пережил полувековой юбилей? В какой-то мере и потому, что это наш уникальный продукт. У нас огромный разрыв между «массовкой и духовкой», между культурой и варварством. К чему это я говорю? К тому, что телевидение отупляет, делает из человека животное, а литература, несмотря на все свои слабости и противоречивость, даёт людям свободу.
А для чего власть имущим свободное общество? Им нужны рабы, которыми легко управлять, биомасса. Человечество ведь вообще особо не меняется. Мы живём по древним законам. Они могут видоизменяться, корректироваться, что называется, но не меняться в своей сути. Рабство так никто и не отменил. Помните Гитлера с его «дайте славянам табака, порнографии и водки»? Так взгляните на улицы – это воплощено в действительность. И книги в таком случае – альтернатива. Пусть и отчасти.
Тиражи всё меньше, а литераторов всё больше
— Василий Розанов говорил, что книги должны быть дорогими, это – не водка. Сегодня и издать книгу, и купить её – просто, но дорого. Ваши книги издавались в Украине и в России. Это было просто или сложно?
– Книгу, если мы говорим об интеллектуальной литературе, сегодня реально тяжело издать. Даже известному автору, коим я, к тому же, не являюсь. Не менее трудно книги продаются. Всё ушло в интернет. Полная доступность информации. Это, с одной стороны, хорошо, с другой, не очень. Если мы взглянем на тиражи известных писателей первого эшелона, то сколько это в цифрах? Десять тысяч уже считается приличный тираж. Пусть не обманывают сто тысяч Улицкой или Пелевина, это исключения. Средний тираж – это три тысячи экземпляров. Суммарный тираж моего первого романа именно такой. Это я считаю большей удачей. К сожалению, если мы будем говорить о писателях, скажем так, не слишком известных, то они всё чаще используют практику издания книги за свой счёт. Опять же есть плюсы, но минусов тоже хватает. Делать этого, на мой скромный взгляд, не рекомендуется. Но сделал – ничего страшного. Меня тут больше отношение к данному факту напрягает, некий стереотип, который выработался у авторов. Я, бывает, езжу по городам, на презентации своих книг, подходят авторы, едва ли не первый вопрос: «Вы за свой счёт издавали?». То есть, изначально существует подобный настрой. Вот это уж совсем не есть хорошо. Потому что такие авторы порождают неадекватных читателей. Узнать их легко, это те люди, которые, узнав, что вы автор, спрашивают нечто вроде: «А чего ты мне свою книжку не подарил?». Это совсем порочная практика. Меня реально изумляют такие люди. Похоже, у них впечатление, что вся моя квартира завалена собственными книгами, и я не знаю, куда их деть. И почему такие люди не приходят, например, к ювелиру и не спрашивают, эй друг, ты мне золотишка не подбросишь?
В. Д. Спектор представляет публике П. Беседина
— Естественно будет задать вопрос о том, приносит ли доходы писательская деятельность. Как продается, не вдохновение, но рукописи?
– Писательство – это во все времена каторжный труд, а жить на литературные гонорары в нашей стране невозможно. Зарабатываю публицистикой в газетах, веду передачу на канале «Крым-24», на то и живу. Но литература для меня, мои книги – это главное. Моя жизненная миссия и мой ответ на вопрос: «Кто я?».
— «От вечных вопросов до вечных ответов дороги длинней и опаснее нету. От чести – до мести, от правды – до лести петляет дорога, и мы с нею вместе. Меж самообманом и искренней ложью. А к правде обычно ведет бездорожье, хоть место ей в нашей груди, а не где-то. Но в этом и трудность всех вечных ответов». Действительно, ищем ответы все вместе, ответы порой находим неожиданные. И слышим иногда такое, что ставит в тупик и озадачивает. Как, например, сентенции девочки из Швеции. Как оценивает это писатель, «инженер человеческих душ», как было когда-то сказано, Платон Беседин?
— Грета Тунберг напоминает, на мой взгляд, малолетнего антихриста Дэмиена Торна из фильма «Омен» и даже немного по разговору похожа на Гитлера. Вообще, сейчас фрики хорошо продаются, как в «Уродцах» Тода Броунинга или средневековых балаганах. Фразу Ницше «Бог умер» тут надо понимать не относительно самого Бога, а относительно нашего разумения о Нем. Оно выпарилось — и теперь все дозволено. Даже торговля слезами больных детей. Не стоит жалеть Грету, ведь она выступает в ООН, «тусуется с Соросом и Шварценеггером», ее номинируют на Нобелевскую премию мира, и подчас она даже говорит правильные вещи. Так что не жалейте великомученицу стокгольмскую — пожалейте себя. Потому что история Греты лучше всего описывается словами Антония Великого: «Наступят последние времена, когда девять больных придут к одному здоровому и скажут: ты болен, потому что ты не такой, как мы…». Такие, как Грета или, к примеру Бузова, нужны, чтобы скрывать тотальную деградацию общества: «Нет, вы не тупы и не больны. Вы умны и красивы. Не верите? Смотрите на Грету и Бузову».
«Ищите людей, разговор с которыми похож на чтение хорошей книги, и книги, чтение которых схоже на хороший разговор» – этот совет дан ещё в Древнем Риме. Но суть его современна. Разговор с писателем Платоном Бесединым хорош уже тем, что напоминает о многих интересных книгах и авторах, давая стимул к чтению. А мнение талантливого литератора подобно опознавательным знакам в бесконечном пространстве изящной словесности, где буквы, соединяясь в слова, образуют оригинальный мир мыслей и образов, которые каждый из нас видит и понимает по-своему.
Беседовал Владимир Спектор.
Фотографии из архива П. Беседина.
