Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
Кому-то День Татьянин, а мне, так День Володин.
Не с Торой, не с Кораном, — с ним жизнь моя проходит.
Стремнинам слов и строчек, стихиям строф — не спится,
И странствуют со мною неспетые страницы.
(Анатолий Тавровский, 1992 год)
В начале ноября мои друзья прислали мне по е-мэйлу письмецо, в котором уведомляли о том, что 10 ноября в 16 часов состоится встреча с Анатолием Тавровским, исполнителем стихов и песен Владимира Высоцкого, страстным его поклонником. Я сразу же насторожился. Девиз предстоящего концерта-лекции:«ВОТ И СБЫВАЕТСЯ ВСЕ, ЧТО ПРОРОЧИТСЯ...» мне ни о чём не говорил. Фамилия исполнителя мне была незнакома, адрес тоже.
Господи, неужели к нам пожаловал ещё один имитатор «а, ля Высоцкий». В 80-х годах прошлого столетия, наверное, ни одно эстрадное выступление не обходилось без подражателей Высоцкому. Басовитыми, гнусавыми голосами исполнялись песни великого поэта и барда. При этом подделки были до ужаса примитивны с всхлипываниями и безобразным аккомпанементом на гитаре. И, тем не менее, публика слушала «лже-высоцкого», и даже нередко вызывала певца на бис. Слишком велика была любовь к поэту-барду. «Высоцкомания» властвовала на эстраде. И, естественно, я эту подделку всегда воспринимал негативно. Моё неприятие халтуры ещё более окрепло после встречи с замечательным актёром Театра на Таганке Борисом Хмельницким, большим другом Владимира Высоцкого. Я ненадолго прерываю свой рассказ о предстоящей встрече с Анатолием Тавровским в Ганновере и мысленно отправляюсь в мой родимый Тамбов, на встречу с двумя известными актёрами театра и кино Борисом Хмельницким и Петром Вельяминовым. Это произошло в, теперь уже далёком, 1986 году. С той поры прошло более четверти века, а я помню все подробности той встречи.
Оба они были приглашены книголюбами, а меня, как активного члена этого сообщества, попросили их принять, сопровождать, развлекать и достойно проводить вечером на вокзал. Всё было исполнено с превеликим удовольствием, потому как более интересных собеседников трудно было сыскать. Вначале я им показал своё детище – музей истории медицины Тамбовщины, можно сказать, уникальное в России культурно-просветительное учреждение. Во время показа музея было множество вопросов, но один мне запомнился, его задал Пётр Сергеевич: «А сколько среди показанных докторов было репрессировано по политическим мотивам?» Мне тогда подумалось: а зачем ему это? Но когда мы поднялись в мезонин на традиционную «рюмку чая», всё прояснилось в одночасье. Вопрос был задан не случайно, Пётр Сергеевич сам сполна откушал тюремной пайки, пройдя сталинские застенки долгие 9 лет и 9 дней, и только за то, что он являлся потомком древнейшего дворянского рода, а ещё за то, что по молодости и по своей горячности не признавал Маяковского главным поэтом советской эпохи. И, более того, осмелился полюбить запрещённого Сергея Есенина. Поведал он нам все это в узком кругу и просил, чтобы дальше этого круга его откровения не распространялись.
Почувствовав некоторую «незавершонку» в нашем общении, мы направились ко мне домой и за дружеским столом уже «верховодил» Борис Хмельницкий, проявляя, при этом незаурядное мастерство тамады. Он успевал расхваливать хозяйку за всякие соленья и варенья, произносить оригинальные тосты и одновременно рассказывать о своей дружбе с удивительным, без меры наделённым талантом Владимиром Высоцким, с которым ему довелось 15 лет вместе трудиться на одной сцене знаменитого театра на Таганке.
Специально для фильма «Стрелы Робин Гуда» (1975 г.) Владимиром Высоцким были написаны шесть баллад, а точнее, фильм снимался именно под эти песни. Но когда киноленту привезли на утверждение в Москву, в Госкино сказали, что характер исполнения баллад актёром В. Высоцким глубоко чужероден теме фильма и характерам его героев. Съёмочной группе приказали убрать всю музыку и дали месяц на то, чтобы сделать новый вариант, без Высоцкого. Можно было бы и побороться, но режиссёр не стал. А Борис Хмельницкий в знак протеста отказался озвучивать свою роль, и в фильме «Стрелы Робин Гуда» он блестяще исполнил главную роль, но говорил голосом Александра Белявского.
Раймонд Паулс за несколько дней написал музыку для двух песен, а Лев Прозоровский – тексты. В таком виде фильм и выпустили в прокат.
Слушая этого популярного актёра, я ещё раз убеждался в том, что театр – это не только сцена для лицедейства, но и арена для ристалищ между постоянно конкурирующими актёрами и театральными группировками. А вот дружба нашего рассказчика с Владимиром Высоцким действительно была легендарной. Бориса за его добрый характер и неистребимое желание всем помогать в театре называли «Бэмби», а Владимир с его неуемностью и взрывным характером был полной его противоположностью, однако ничем не омрачённая дружба двух знаменитых актёров продолжалась до самого их жизненного финала. Борис Хмельницкий вошёл в театральную историю как беспримерный храбрец и правдолюбец Робин Гуд и доблестный рыцарь Айвенго. Свой уход из прославленного театра на Таганке в 1983 году Борис объяснял несогласием с преследованиями и гнётом властей по отношению к своему другу Владимиру.
Мне помнится, что тогда, в своём тосте, я сравнил Владимира Высоцкого с разносторонне талантливыми менестрелями эпохи возрождения, в окружении ослабевшей, но ещё живой инквизиции. Мой тост всем понравился, а Борис обещал рассказать своим друзьям о таком сравнении.
Когда разговор зашёл о шквале подражаний на эстраде, в поэзии и даже в бизнесе, Борис рассказал, что некоторые провинциальные актёришки умудряются зарабатывать на имени и голосе Высоцкого немалые деньги. Делалось это так: ловкий малый обращался к руководителю какого-нибудь крупного предприятия, имеющего приличный «Дом культуры», и голосом Владимира Высоцкого предлагал организовать бенефис-концерт, конечно, без официальных оформлений в филармонии. И, знаете ли, у многих «певунов» получалось сорвать приличный куш. В одном из своих интервью Владимир Высоцкий сказал: «Я не люблю, когда поют мои песни. Может, кто-то и споет лучше меня, но это уже не я…»
Вот с таким настроем я шёл на встречу с Анатолием Тавровским, не предвидя и не предвкушая эстетического наслаждения. Какой-то незнакомый мне дом в глубине недлинного квартальчика, деревянный пандус и зал без сцены. Ну, думаю, всё! Alles besetzt! Часа два потерянного времени.
И вот пред нами предстал высокий, спортивного вида, хотя уже и не молодой человек с загаром на лице, обретённым не под северным солнцем. Он не спеша зажёг свечу, тем самым давая понять, что дух Владимира Высоцкого присутствует в зале и что можно начать рассказ о нём.
Буквально с первых фраз, произнесенных Анатолием Тавровским, все находившиеся в зале и в том числе я почувствовали необыкновенную теплоту и проникновенность рассказчика к рисуемому им образу выдающегося поэта и барда. Окончательно я был сражён, когда Анатолий взял в руки гитару и под совершенно гениальный аккомпанемент запел без нарочитого напряга, без ложной хрипотцы в голосе. Он пел не «под Высоцкого», а пел «Высоцкого». Это было замечательно! Я вспомнил свои студенческие годы, когда мне посчастливилось слушать таких великих мастеров художественного слова, как Дмитрий Журавлёв, Эммануил Каминка, Сурен Кочарян и других. Но, пожалуй, по своей страстности в устном рассказе Анатолий Тавровский больше всего мне напоминал Ираклия Андроникова, замечательного актёра и лермонтоведа. Хотя, насколько я помню, никто из перечисленных чтецов не пел.
Было исполнено несколько песен, из которых половину я никогда и не слыхивал. Да и такого великолепного исполнения мне тоже не приходилось слышать.
Многие стараются спеть Высоцкого, и среди них немало заслуженных и «перезаслуженных» певцов у нас в стране, в ближнем и дальнем зарубежье, но я их рядом с Анатолием не поставлю. Для них исполнение песни Владимира Высоцкого – это очередной номер концертной программы, а для «высоцковеда» Тавровского – это, каждый раз исходящее из сердца, посвящение и поклонение одному, избранному на всю жизнь кумиру, Великому Маэстро Владимиру Семёновичу Высоцкому.
Я наблюдал реакцию зала. Тихое молчание прерывалось смехом при исполнении «Мишки Шихмана», и комок подкатывал к горлу, когда Анатолий исполнял «Белый вальс», посвященный Римме Васильевне Тумановой, да и в глазах моей соседки я заметил слёзки…
Мне тогда подумалось, как же он здорово поёт, ведь не профессионал же, не артист, а своим душевным рассказом и пением может вызвать такую неподдельную реакцию зала.
А ещё тогда подумал, и пусть читатель не осудит меня за кощунство: «Да, Владимир Высоцкий был гоним, да, он не был признан властями, да он не получил при жизни сполна той славы, который по праву заслужил за своё мастерство и талант. Но, представьте себе обласканного властями Высоцкого. Можете себе представить? Я – нет!..»
В заключении было прочитано собственное стихотворенье «Паучок», которое когда-то Анатолий читал Тумановым лично, находясь у них в доме. И вообще, у него есть замечательные стихи! Узнав это, я ещё раз убедился в том, что если Господь решает кого-то вознаградить талантами, то он совершает это не щепотью, а горстью.
Автограф на память в исполнении А. Тавровского.
Прекрасное выступление Анатолия Тавровского завершено. В течение двух часов зал наслаждался жгуче-страстной поэзией поэта-барда, и свеча, зажжённая перед началом концерта-лекции, горела и, конечно, я не мог удержаться от выражения сердечной благодарности лектору, прекрасному исполнителю поэтических и музыкальных шедевров Владимира Высоцкого.
От переизбытка восторженных чувств я снял с руки американский магнитный браслетик и одел на руку Анатолия, напутствуя его при этом, чтобы этот магнитик продолжал притягивать благодарных слушателей его замечательных лекций и чтобы он чаще зажигал свечу, как символ памяти о Великом Поэте!
Яков Фарбер,
член Союза журналистов РФ,
Почётный Гражданин Тамбова.
Фото Ирины Афанасьевой.
