«По волнам моей памяти» /Часть 2/

Связанные статьи

Как Бад-Нендорф избавился от неонацистов

Август 15, 2022

Национальный вопрос

Июль 25, 2022

Лана Илизарова: «Всех приглашаю на свою выставку в Москве!»

Январь 26, 2022

Этот очерк из небольших, веселых и грустных зарисовок моей жизни неслучайно назван созвучно популярному альбому композитора Давида Тухманова — «По волне моей памяти». Дни календаря сменяются один за другим, стирая какие-то значимые вещи, даты, образы, смывая их отпечатки, словно огромная волна с песчаной набережной, навсегда унося в небытие. Чтобы сохранить для будущих поколений некие смешные и трагичные, радостные и печальные моменты, сопутствовавшие моей деятельности журналиста и концертного менеджера, зафиксировать имена незаурядных, ослепительных личностей, коснувшихся моей судьбы, оставивших в ней свой глубокий след, я постаралась собрать здесь все самое значимое и интересное.

***

«Роковая ошибка.»

Владимир Дынькин ( справа ), главный редактор газеты «Еврейское слово». Фото из личного архива Яны Любарской.

В начале двухтысячных, в Москве была весьма популярна черно – белая еженедельная газета «Еврейское слово», в ней публиковались еврейские новости диаспоры и Израиля, разнообразные мнения колумнистов, рассуждения авторов статей, горячие репортажи корреспондентов. В период, когда интернет еще не набрал такие мощные и глобальные обороты, как сегодня, а новости по-прежнему узнавали преимущественно из печатной прессы, читатели с огромным любопытством ждали каждого выпуска этой газеты. Бессменный главный редактор «Еврейского слова», Владимир Дынькин – человек, проложивший мне дорогу в журналистику, можно сказать, первый учитель в профессии, которого уважала вся литературная столица, представитель той самой «старой школы». Он умер пару лет назад, так как не смог жить без любимого детища, проект пришлось закрыть. Лично для меня, время работы в «Еврейском слове» связано с самым светлым, позитивным и в то же время очень непростым временем юности, с началом трудовой деятельности в печатном органе. Прежняя редакция газеты «Еврейское слово» и журнала «Лехаим» -располагались в здании Рижского вокзала. Из стареньких окон виднелся музей ретро — поездов, давно откатавших свой век, навечно застывших в центре шумного города. В последние годы «жизни» газеты, редакция переехала на улицу Образцова, где Владимир Натанович занял более просторный кабинет. Коллектив у проекта сложился тогда крепкий, дружный, все – авторы, колумнисты, верстальщица, корректор, корреспонденты в России и зарубежом, конечно же – главный редактор – искренне поддерживали друг друга, будучи объединенными общей идеей – выпускать актуальное, интересное, достойное, содержательное издание. Бывший научный сотрудник с техническим образованием, первое время вызывал у меня, начинающего журналиста, абсолютный страх и трепет. Очень внимательный к цифрам, к различным фактам, дотошный к мелочам, он тогда относился ко мне, новичку в специальности и «зеленому» студенту – предельно строго и без всяческого энтузиазма. Со временем, заставил уважать себя личным примером, ответственностью, широчайшим кругозором и огромным трудолюбием, мы крепко подружились. Но это случилось гораздо позже, спустя не один год. А тогда, все свое время, свободное и несвободное, рабочее и личное, главный редактор посвящал любимой газете, трудился в поте лица, а корректоров порой нещадно штрафовал, если после выхода очередного номера, кто-то находил в нем ошибку.

Помню, однажды мне поручили провести громкое расследование к Дню победы, посвященное тому, что еще не всем евреям, пережившим эвакуацию, Германия выплатила соответствующие компенсации. «Россия мается, а Германия кается…», так звучал заголовок моей статьи. Проснувшись в субботу, когда газета уже была отправлена в типографию и должна была увидеть свет в понедельник, вновь ознакомилась с версткой своего репортажа: «Что же это получается?!!» — вдруг с ужасом в глазах подумала я, схватившись за голову, снова внимательно пробежавшись по цифрам. – «Значит, тому «юнцу», который прятался с мамой в эвакуации, исполнилось на тот момент 40 лет? Ведь он тогда должен быть на фронте, воевать с фашистами, бороться на передовой, останавливать танк, и прочее, прочее, прочее.. На худой случай, лежать в госпитале… Но никак не отсиживаться в безопасной местности, за руку с мамой. Да его же могли осудить, приговорив по полной! Всего одна цифра перепутана, а смысл содержания – резко изменился! Теперь перед читателями вырисовывается вовсе не напуганный, отчаявшийся еврейский мальчик, прячущийся от страшной войны, а взрослый, безответственный гражданин, скрывающийся от службы! Этому товарищу вовсе не компенсация положена, а трибунал!» — в холодном поту подумала я и стала дрожащей  рукой звонить верстальщику, корректору, коллегам… Однако, никто из них не отвечал, весенним, безмятежным утром выходного дня все еще мирно спали.  Наконец, ничего не оставалось сделать, как огорошить этим диким известием Владимира Дынькина, потому что молчать было еще тяжелее. Тогда меня приятно поразило, что шеф отнесся к произошедшему без излишней паники, довольно сдержанно, можно сказать, приняв удар на себя. После этого, по его распоряжению, кто-то быстро поехал в типографию и простой шариковой ручкой, немного коряво, иначе это было сделать невозможно, исправил неверную цифру. С началом новой недели, весь тираж той самой газеты так и вышел, с вписанной вручную, «обновленной» датой рождения побывавшего в эвакуации, но не получившего своевременную материальную помощь от Германии. Это уже потом мы долго смеялись над этим, а тогда, в момент обнаружения «роковой» ошибки, оказалось не до анекдотов. Случай этот заставил меня как можно более внимательно проверять даты, факты, числа, имена, ведь только одна неверная цифра или буква, а смысл всего материала полностью искажается, кардинально меняется суть и идея сюжета, человеческие судьбы рушатся, принимая диаметрально противоположные формы.

Незадолго до своего ухода из жизни, Владимир Натанович, зная о моем новом, серьезном увлечении живописью, стремясь помочь теперь уже начинающему художнику, заказал у меня картину: «Хотелось бы видеть на полотне маки — без поля, без неба. Только расписанный цветами холст…» — описал он свое последнее пожелание.

 

«Встреча с писателями.»

Благодаря Владимиру Дынькину и работе в газете, мне выпало несметное счастье — пообщаться со многими крупными представителями науки, литературы, творческой интеллигенции, искусства, медицины и журналистики, часть из них – я смогла увидеть воочию, это ныне здравствующие и уже ушедшие: Василий Аксенов, Александр Кабаков, Анатолий Найман, Татьяна Бек, Давид Маркиш, журналист Леонид Радзиховский, легендарный российский хирург, учёный-медик в области торакальной хирургии и онкологии — Александр Трахтенберг, литературовед, литературный критик Бенедикт Сарнов, поэт, драматург и сценарист, писатель — сатирик, военный корреспондент Яков Костюковский, художник Борис Жутовский, и многие-многие другие яркие фигуры, яркие представители эпохи. Об одной из таких встреч хочу рассказать подробнее. В  2006-м году, мы с вышеупомянутым Дынькиным, проводили в зале «Амфитеатр» Московского еврейского общинного центра встречу с писателями — Кабаковым, Аксеновым, Найманом — в рамках функционирующей тогда «Литературной гостиной». Александр Кабаков и Василий Аксенов приехали на встречу первыми и поднялись в помещение прежней библиотеки центра, расположенной на 7-м этаже. Искренне тогда поразилась скромности, легкости характера и простоте, которой отличались эти двое. Они грызли вместе с нами чипсы и орешки, ели бананы и пили чай из дешевых пластиковых стаканчиков, не требуя от организаторов никаких особых условий. Утолив голод снеками, писатели отправились в зрительный зал, где свободных мест уже не осталось, пора было начинать. Третий заявленный на афише литератор, Анатолий Найман, сильно опаздывал. Позже, моя мама, продававшая книги у входа в зал по моей просьбе рассказала, как Анатолий Генрихович долго и безуспешно пытался достучаться до сердца «непробиваемого» охранника, решившего ни в коем случае не пускать опоздавшего «безбилетника» внутрь. «Вы что, не понимаете?!! — недовольный охранник пытался легко оттеснить от двери грустного литератора. — Здесь встреча с ПИ-СА-ТЕЕ-ЛЯЯ-МИ!! Все давно началось! Вы опоздали, стоите без билета, куда рветесь?!» — возмущался молодой человек с неперестающей шуметь, рацией в руках. «Да, — грустно развел руками Анатолий Найман, — но дело в том, что я и есть – писатель!» Охранник недоверчиво оглядел свою жертву, словно пытаясь понять взглядом, а так ли должен выглядеть настоящий писатель? Не обманывает ли «наглец», чтобы проникнуть в помещение без билета?! Но дверь Анатолию, через пару минут все же приоткрыл, и «потрепанный» при входе литератор немедленно «взлетел» на сцену, к «своим», а нарушенная гармония наконец –то восторжествовала. Вечер начали с небольшого фрагмента фильма «Десять лет без права переписки», по одноименному роману Александра Кабакова. Анатолий Найман представил зрителям фрагмент документально кинопроекта «Сначала был… Звук». А затем порадовал всех пришедших своей изумительной поэзией, посвященной родным и близким, внучке Софье, поэтессе Анне Ахматовой, значительно повлиявшей на его судьбу и становление. Василий Аксенов завершил «Литературную гостиную» ответами на вопросы зала, сыпавшимися на него, как из рога изобилия, не забыв рассказать о своей маме, Евгении Семеновне Гинзбург — журналистке, мемуаристке, кандидате исторических наук.

 

«Они похоронили Маловани!»

Как-то раз, в качестве журналиста «Еврейского слова», я делала интервью с Сашей Цалюком, прославленным дирижером московского мужского еврейского хора «Хасидская капелла», его коллектив получил заслуженное признание за рубежом и до сих пор, к сожалению, сильно недооценен в России. Над этим интервью мы трудились внимательно, долго, кропотливо, проверяя каждое слово. В нашей беседе, в числе прочего, потрясающий дирижер и музыкант поведал  о своих совместных проектах с разными мировыми звездами, в том числе — с Йозефом Маловани —  известнейшим кантором. Когда же та самая «горячая» статья, с заголовком — «Жизнь, отдаваемая хору», наконец вышла, в моей квартире раздался громкий звонок, прямо среди ночи. В полусонном состоянии, сняла трубку: «Янаа!! Как же так! Вы похоронили Маловани!!» — кричал Саша Цалюк. А произошло то, что в редакции, конечно не по злому умыслу, в последний момент зачем – то вставили фамилию этого легендарного человека, в мой вопрос Цалюку – «С кем еще из известных, но ушедших канторов, кроме Йозефа Маловани, вы выступали?»

 

«Юмор от Розовского.»

Фото Марка Розовского любезно предоставлено Театром «У Никитских ворот».

Впервые, в Театр «У Никитских ворот», в качестве корреспондента «Еврейского слова», попала в 2004-м году, когда в уютном внутреннем дворике этого храма искусства, солнечным летним вечером, «для своих», проходила премьера незабываемого музыкального спектакля «Песни нашей коммуналки». Гостей при входе лично встречали Марк Розовский и его супруга, директор театра — Татьяна Ревзина. Меня тогда приятно удивил антураж данной локации, стильные декоративные элементы, достаточно реалистично передающие атмосферу старой советской коммунальной квартиры, включая даже белье на веревках, после стирки.

В 2016 году, наконец решилась пригласить Марка Григорьевича провести в Московском еврейском общинном центре свой творческий вечер, он дал согласие. В ходе концерта, Розовский потрясающе исполнял различные музыкальные номера, пел песни, читал стихи, под аккомпанемент народной артистки России и жены — Татьяны Ревзиной. Поведал о своем творческом пути, впервые зачитал для зрителей ряд поэтических вещей из авторской «Кошерной тетради», от которых публика пришла в полнейший восторг. Он тогда находился в отличном настроении, открытый, дружелюбный, полностью погруженный в любимую профессию, от которой, как казалось, вовсе не уставал, а наоборот, питался ее сильной, космической энергией. Завершая легендарную встречу, провожая артиста в гримерную, случайно обратилась к нему — «Марк Захарович». – «Не Захарович, а Григорьевич!» — лукаво и «нарочито» обиженно уточнил мастер, хотя его добрые, с огоньком глаза давали понять, что «рассердился» художественный руководитель не по-настоящему. – «И театр — не у Покровских ворот, а у Никитских!»- добавил он.

 

«Никогда не сдаваться!»

Виктор Лензон — российский музыкант, заслуженный артист Российской Федерации, доктор искусствоведения, профессор, всегда славился своей начитанностью, образованностью, эрудицией, знаниями в самых разнообразных жизненных сферах. Заядлый путешественник, педагог с потрясающим чувством юмора, давал у нас концерт тем далеким жарким летом. До начала своего выступления в Московском еврейском общинном центре, он обратил мое внимание на расстроенный рояль. «Ничего…» — ответила я, с непростительной самонадеянностью — «Все будет хорошо!» Перед самым мероприятием я заболела, и моему гостю пришлось выступать перед полным залом без администратора. Как потом сообщили люди, пришедшие послушать пианиста, белый инструмент начал медленно рассыпаться под его руками, но тот долго и мужественно, с улыбкой на лице, продолжал играть, пока, наконец, пианино «не умерло» окончательно. Тогда, Лензон мигом понял, как выйти из неудобного положения, раскрыл свою «веселящую» книгу — «Еврейские анекдоты от Лензона», и до слез смешил аудиторию, вплоть до окончания концерта.

 

«Час Волкова». 

Фото Геннадия Венгерова, было когда-то прислано актером Яне Любарской, для его будущей афиши.

Когда щелкая пультом, случайно попадала на телевизионные сериалы «Боец» или «Час Волкова» — криминальные детективы о бравом оперативнике, рассказывающие в подробностях о нелегких буднях сотрудников уголовного розыска, и представить не могла, что Волкова исполняет еврейский актер, и более того, что когда-то мы с ним будем общаться лично  и готовить выступление в Московском еврейском общинном центре. Но к моему невероятному удивлению, узнав из интернета, что брутальный и серьезный оперативник Волков — тоже «из наших» и подходит для выступления в стенах центра, написала ему письмо в «Одноклассники», не надеясь на ответ.
Но Геннадий Венгеров, так звали этого чудесного и сильного артиста, быстро откликнулся, ответив согласием, сообщив при этом, что переехал на постоянное место жительство в Германию, а в России бывает наездами. Мы начали готовить его творческий вечер, все это активно обсуждать по интернету, завязалась содержательная переписка. Геннадий тогда поражал своим жизнерадостным характером, отзывчивостью, искренностью, вежливостью и теплотой, любовью к своему народу, ностальгией по стране, где прошла его юность. В один из дней, он приехал в Москву, чтобы осмотреть Московский еврейский общинный центр, где ему предстояло выступать и заодно, посетил у нас премьеру нового фильма ученого и  барда Александра Городницкого — «В поисках идиша». Документальная кинолента, в лице популярного ученого и литератора, рассказывала о том, как сегодня обстоит дело с этим древним языком в белорусских местечках, задавалась вопросом, нужно ли сохранять «маме-лошен», или идиш — язык изгнания и галута евреев, который следует оставить в прошлом? Документальная картина с грустью повествовала, что идиша сегодня в тех краях почти не сохранилось, все дочери и сыновья Сиона уехали, и язык их предков живет сегодня в сердцах лишь нескольких местных белорусских старушек, которые просто хорошо помнят, как разговаривали их соседи.
Пока шло это кино, у мощного и брутального актера, играющего на экране «бравого» полицейского, с пистолетом и сиренами на автомобиле преследующего хулиганов, текли по щекам крокодильи слезы: » Мне все это очень близко..» — посетовал он тогда, — «Я ведь родился в Витебске…»  Конечно, мне было очень непривычно видеть его в кипе и плачущим от сентиментального фильма о судьбе евреев и идиша.
За свою творческую карьеру, он снялся более чем в 120 кинолентах в России, США, Англии, Австрии и Германии, работал с первыми звездами мирового кинематографа, выучил немецкий на отличном уровне и много снимался в Германии, души не чаял в своей профессии.
Актер до последних дней мужественно боролся со страшной болезнью, активно вел свою страничку в фейсбуке, не переставал общаться с друзьями и поклонниками. Но все же, зло тогда победило, и он ушел в 2015-м году, в одной из немецких клиник, после долгого лечения. За несколько месяцев до своего ухода, Венгеров извинился в переписке за то, что так и не успел выступить в Московском еврейском центре и порадовать своих любимых евреев…

 

«Серьезный клоун» или «Крушение иллюзий».

Роман Карцев и Яна Любарская. Фото Владимира Крейнина.

Актера Юрия Никулина однажды спросили, кто из артистов мог бы быть хорошим клоуном? Он назвал фамилию «Карцев.» «Правильно назвал, я и есть – клоун!» — вспоминал Роман Андреевич. Но подчеркивал: «Только клоун серьезный!».

Роман Карцев был моим любимым персонажем и просто — таки абсолютным кумиром с самых юных лет. Еще со школы, включая телевизор, наслаждалась его искрометным одесским юмором, но больше всего обожала смотреть отрывок из картины «Собачье сердце»: «Шариков ваш – прохвост! Вчера взял в домкоме 7 рублей, на покупку учебников!» После этой фразы, обычно очень долго смеялась.

Будучи концертным менеджером, не могла обойти своим вниманием его блистательную кандидатуру, уж очень сильно хотелось вживую послушать мэтра эстрады, удивительного, харизматичного актера.

Еще некоторое время занял поиск телефона комика, набрав который, услышала в трубке знакомый голос, сделавший меня на тот момент очень счастливой. Надо отдать должное, Роман Андреевич долго отказывался от приглашения выступить у нас, он находился уже в достаточно зрелом возрасте, болел и казалось, немного подустал от всей этой шумихи и концертной суеты. Я уповала на то, что наши зрители его очень любят и ждут, долго просила Карцева подарить всем незабываемый праздник. В конце –концов, артист согласился.

В реальности оказалось, что Роман Андреевич — предельно серьезен, он говорил тихо и размеренно, обладал ровным и спокойным взглядом, разительно отличаясь от своего веселого «экранного» аналога. Правда, когда мы заговорили об Одессе, его глаза моментально загорелись, в глазах появился интерес и живой огонек: «Скоро снова собираюсь поехать в Одессу, потому что местные городские власти подарили мне шикарную «двушку» на Французском бульваре.» Горячая любовь к этому легендарному городу у Черного моря жила в нем всю жизнь.

Он замечательно отработал концерт. Перед самым началом, шагнув на сцену, моментально вытянулся по струнке, преобразился, заулыбался, представ именно в том образе, в котором зрители привыкли его видеть. Профессионально, со всей душой, да так, что не смеяться было невозможно, читал свои знаменитые монологи: «Помидоры уже хорошие или потом дешевле будут?», «Ой, мне все равно, лишь бы да!», «Шоб ви так жили, как я на это смеялся…»

По окончании встречи, зрители окружили Карцева плотным кольцом, чтобы подписать у мэтра заранее принесенные книги, открытки, сфотографироваться вместе с ним. Но он тут же изменился в лице: «Простите, очень устал.» И попросил увести его по черному ходу, в нашу артистическую. Через какое-то время, по просьбам посетителей Московского еврейского общинного центра, снова набрала знакомый номер: «Роман Андреевич, добрый день. А может, повторим?» В ответ услышала родной, до боли знакомый голос юмориста: «Это не Карцев.. Вы, наверное, ошиблись.» Раздались гудки. С тех пор, больше не пересматриваю «Собачье сердце».

Яна Любарская (Москва)