Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
Где-то в Минске, на островке района, который мы все зовём «возле Комаровского рынка», живет лично моё Поэтическое божество, по имени Анатолий Юрьевич Аврутин. И строки его листаю, словно жизнь в ладонях держу. Я – его читатель и почитатель, и ревнитель – все в одном. А он… что он?
Видимо, как и все – то в магазин за хлебом, то на выступление, то к банкомату, деньги по карточке получить, или положить на телефон. А, может быть, и нет вовсе у него никакой карточки?
А вот книги есть. Красивые такие книги, наполненные строками. И каждая строчка – капелька его души. И в каждой из них он удивляет, покоряет, влюбляет, притягивает, дразнит, заставляет думать. Завидовать подражать. И так бесконечно…
А самое неожиданное – читаешь и понимаешь, что каждая строчка – о тебе самой. Сам себя не знаешь, а Поэт знает. И понимает тебя. Все мотивы твоих поступков, благие ли, дурные ли. Понимает. Не осуждает, а просто пишет о тебе.
Наверное, повезло, наверное, так надо было, что именно мне – благоговейному читателю, внимательному и преданному, Поэт ответил на несколько вопросов.
- — Читатели Ваших книг – кто они? Совпадает ли Ваше видение Вашего читателя, с тем, что есть в реальности?
— Сегодня такое время, когда писателей меньше не становится, а вот читателей – увы… И к поэзии обращаются только те, кто действительно не может без нее жить, спасается ею в тяжелых жизненных ситуациях, когда даже молитва не помогает… Кстати, не раз уже говорил о том, что никогда не поверю, будто во времена книжного бума, когда поэты-шестидесятники собирали стадионы, там действительно сидели сто тысяч истинных знатоков и ценителей поэзии. Нет, поэт должен быть счастлив, если есть у него сотня-другая читателей, которые без его творений жить не могут. Вот для них-то и нужно творить. Кстати, многих своих читателей я знаю лично – люди находят вначале мои сборники, а потом и меня самого… Порой именно с такими людьми мы со временем становимся друзьями…
- — Менялись ли Ваши литературные пристрастия в процессе жизни? Кого из авторов Вы читаете сегодня?
— У меня никогда не было какого-то одного любимого писателя – в юности читал много, запоем, все подряд. Но предпочитал русскую классику. Особенно поэтическую. Более того, с годами на чтение остается все меньше времени. Да и, честно говоря, остерегаюсь я брать с руки книги новомодных модернистов.
Поэтому, если ночью не спится, снимаю с полки томик Блока… Открываю наугад… Или Рубцова… Но Блока чаще. Иногда манит к себе Пастернак. Правда, в последние годы я чуток поостыл к нему. Из прозаиков очень люблю Леонида Андреева. Лет десять гонялся за его шеститомником, пока несколько мне все же не повезло нарваться на него в букинистике… С интересом читаю новые публикации своих современников: Екатерины Полянской, Светланы Сырневой, Натальи Егоровой, Николая Рачкова, Глеба Горбовского, Валерия Хатюшина, Надежды Мирошниченко… Душа радуется, когда открываешь для себя настоящие стихи ранее неизвестного тебе автора. Особенно, если это твои земляки. Совсем еще юную Анну Мартынчик несколько лет назад для себя открыл, сравнительно недавно – Татьяну Жилинскую, блистательную поэтессу, о которой, не сомневаюсь, мы еще не раз услышим…
- — Какое время Вашей жизни было для Вас наиболее интересным?
-Для меня любое время в жизни интересно всегда. Просто, с годами начинаешь острее чувствовать, что какие-то годы потрачены зря, ушли на никому не нужные занятия и дела. До сих пор жалею, что в свое время согласился стать первым секретарем Правления Союза писателей Беларуси. Потратил массу энергии, нажил немало врагов и почти ничего в это время не создал… Спасибо недругам, которые сделали все, чтобы меня от этой должности избавить.
А вообще-то, если честно, для меня самое лучшее время – когда я влюблен. Без любви никакой поэзии не будет. Все останется мертворожденным. Глубоко убежден, что Любовь дается в жизни человеку только однажды, но способна переходить на разные объекты… Влюблялся в своей жизни множество раз. А что такое настоящая Любовь начинаешь понимать с возрастом. Уверен, что люблю. По-настоящему…
- — Чувствуете ли Вы себя современником современности?
— Современность – понятие весьма относительное. Блок для меня современен и поныне, а бородатая женщина, побеждающая на «Евровидении», ничего, кроме отторжения не вызывает. Когда я родился, еще были живы и творили Ахматова, Пастернак, Рубцов, Заболоцкий, Владимир Соколов… То есть, в какой-то степени, я их современник. И этим горжусь… А вот прибавление новых гаджетов в быту, пусть и создает определенные удобства для тех, кто умеет ими пользоваться, но «современнее» человека не делает. Пушкин никогда в жизни не видел электрической лампочки, не пользовался телефоном, не ездил на поезде, не летал самолетом. Но разве он не современен? А вот компьютер всех своих пользователей лишил почерка – этой своеобразной кардиограммы души, по которой очень много чего можно сказать о человеке. Именно поэтому все свои стихи я пишу ручкой в блокноте. И только потом перепечатываю и заношу в память компьютера.
- — Часто можно встретить определения – «настоящий поэт», значит, где-то есть и не настоящий? Как Вы относитесь к таким определениям?
— Очень даже нормальное определение. Люди привыкли считать поэтами тех, кто что-то слагает в рифму. Желательно ‑ веселое и повышающее настроение. И таких слагателей предостаточно. А вот открыть человеку нечто такое, чего тот до этого сам о себе не знал, способен только настоящий Поэт, каковых среди пишущих единицы. Они из категории пророков и только им понятно многое из того, что происходит вокруг. Если бы человечество больше доверяло своим поэтам, многих бед бы не произошло. Если не ошибаюсь, в далеком 1925 году Андрей Белый выдал:
Мир рвался в опытах Кюри
Атомной, лопнувшею бомбой.
До Хиросимы было еще далеко. А за целых тридцать лет до Октябрьской революции мой земляк Николай Минский написал: «Как сон, пройдут дела и помыслы людей. // Забудется герой, истлеет мавзолей». Никакого реального мавзолея на Красной площади не было еще почти четыре десятилетия…
- — Творчество – тайна Божия. Рассматриваете ли Вы свой дар, как попытку проникновения в эту тайну?
— На этом деле очень много спекуляций – кто только не утверждал, что ему диктует стихи Господь. Если бы все эти люди говорили правду, Всевышний давно бы сгорел от стыда за произведенное ими. Но у истинных поэтов действительно без божьего промысла не обходится. Порой не знаешь, откуда вдруг в тебе начинает звучать какая-то мелодия, которую нужно мгновенно попытаться записать словом – иначе пропадет. Не знаешь, написав строку, какая придет следующей… Всю жизнь мучаюсь этим, но от разгадки так же далек, как и в начале пути…
- — Шарм, имидж… Вы всегда столь импозантны… Должен ли быть собственный шарм у Поэта?
— Не знаю… Были истинные поэты, которые ходили в обносках. Хлебников, например. Маяковский же, наоборот, любил шокировать публику своей яркой желтой кофтой. Ничего это для творчества, как ни старайся, не дает. Я люблю одеваться нестандартно не потому, что стремлюсь непременно выделиться, а потому что вообще не люблю ничего стандартного, никогда не бегу туда, куда бежит толпа, никогда не ударю того, кого и без меня бьют…
- — Вам часто говорят про интонации грусти и скорби в Вашей поэзии, а в жизни – настолько Вы грустный человек? Умеете ли Вы радоваться жизни? И в чём это проявляется?
— В жизни я, разумеется, не только печален. Хотя случаются и достаточно длительные периоды, когда смеяться совсем не хочется. Но и они проходят. Просто, тогда, когда мне хорошо и весело, я стихов не пишу. Все шедевры мировой лирики рождены из скорби и печали, а писать веселые стихи – совсем иная профессия. Не исключаю, что и они нужны, но у таких произведений другие авторы. Некоторые утверждают, что настоящая поэзия – это когда красиво. А по мне нет – настоящая поэзия, это когда страшно. Когда осознаешь весь ужас происходящего с тобой. И начинаешь кричать… Стихами. Без всякой выдумки и лжи.
- — Чувствуете ли Вы свой реальный возраст? В жизни? А в стихах?
— Если бы мне не так часто напоминали друзья и коллеги о том, что вот-вот грядет серьезный юбилей, я бы и не думал о том, сколько мне лет на самом деле. Слава Богу – ноги носят, глаза видят, сердце способность любить не утратило… Могу велотренажер с максимальной скоростью час без перерыва крутить, на десятый этаж подняться и не запыхаться при этом. А некоторые из тех, кто лет на пятнадцать-двадцать моложе уже давно не могут… И дат под стихами в сборниках намеренно не ставлю. Ибо, если написанное три десятилетия назад стихотворение рядом с написанным вчера не выглядит слабым, значит оно настоящее… А в остальном пусть разбирается читатель.
- — Любимые Ваши стихи? Из Вашего творчества? Из классического наследия? Из иных современных Вам поэтов?
— Вряд ли хоть один поэт искренне скажет, что одно свое стихотворение он любит сильнее другого. Это же дети твои, как к ним можно по-разному относиться? Другое дело, что есть вещи, которые становятся знаковыми для автора. Для меня, например, это «Грушевка», которую и в школе учат и по которой даже на Олимпиаде школьников по русскому языку и литературе Союзного государства несколько лет назад дети из России и Беларуси сочинение писали. До сих пор в интернете масса этих чуточку наивных, но искренних работ висит… Но и про «Грушевку» не могу сказать, что она мне дороже каких-то других моих стихотворений. Скажем, цикла стихов о любви, который начал создаваться пару месяцев назад, и не окончен до сей поры. Надеюсь, и не окончится в ближайшее время…
- — А кто-то и еще в Вашей семье и в роду писал стихи?
— У меня склонность к литературному творчеству явно от отца, который всю жизнь сочинял стихи и никому их не показывал. Если не считать двух басен, которые под псевдонимом опубликовал в одной из газет. Стихи у него непрофессиональные, со множеством огрехов, но исключительно искренние. Когда после смерти отца я стал разбирать его тетради, то нашел даже несколько стихотворений, которые без всякой натяжки можно назвать поэзией. А уж к книге меня точно отец приучил – у нас в доме, когда я был совсем маленьким, была единственная на весь наш Автодоровский переулочек этажерка с книгами. Пушкин, Лермонтов, Чехов… Я очень рано все эти книги перечитал…
- — Будет ли для Вас читатель, который сегодня еще не знает и не открыл для себя Поэта Аврутина, считаться невежественным?
— Разумеется, нет. При нынешнем отсутствии даже намеков на «раскрутку» литературных талантов, повсеместной известности нет ни у кого. Это в прежние времена съезд Союза писателей проходил в Кремлевском Дворце съездов и в президиуме сидело все руководство страны, писателей постоянно показывали по телевидению, всячески почитали. Сейчас все иначе. Поэтому пенять кому-то только за то, что ему по каким-то причинам не известно твое имя… Нелепо по меньшей мере… В конце концов это личное дело человека – так или иначе относиться к творчеству какого-то литератора. Даже великих не все почитают, что уже о себе говорить… Нужно просто работать и радоваться тому, что твои произведения кому-то помогают оставаться собой…
- Признаете ли Вы себя продолжателей классических традиций в поэзии?
— Может быть, не столь высокопарно, но, разумеется, признаю. Причем, именно классических – тех, что идут по пушкинско-тютчевской-блоковско-рубцовской линии. Меня никогда не тянуло в модерн, никогда не хотелось рисовать своими строчками никакие «треугольные груши». Для меня существует великое русское слово и великая тайна под названием человеческая душа. И я всячески стремлюсь рассказать об этой тайне и на этом языке…
- — Много наград, званий… И в то же время не покидает ощущение некой неоцененности творчества… Почему так? А какой должна быть настоящая награда Поэту?
— Если придет чувство, что ты уже всего достиг и всего получил по заслугам, творчество моментально закончится. Самодовольство и самоуспокоенность – страшные вещи для творца. Поэтому лучше жить с ощущением того, что тебя пока не до конца оценили… И стремиться новыми произведениями заслужить более высокой оценки…
- — Вы как-то сказали, что в своей поэзии, в каждой строке, Вы предельно честны сами с собой. А в жизни? И что тогда такое поэзия – постоянное обнажение души?
— Сами задали вопрос и сами же ответили на него. Потому, что Вы – тоже поэт. И понимаете, что сколь угодно ни записывай строчки столбиком и в рифму, они никого не тронут, если не бьют током так, что опасно надолго к ним прикасаться. Поэтому истинные поэты и живут как бы без кожи и с вывернутым наизнанку нутром… Живут с постоянной болью…
- — Многие называют Вас символом русской поэзии на белорусской земле. Вы – шире этого понятия? Или оно вообще не про Вас?
— Если честно, в подобного рода «символику» не играю. Возможно, на сегодняшний момент мое имя – действительно самое известное из числа тех, кто живет в Беларуси и пишет по-русски. Но это вовсе не означает, что нет у нас других поэтов, чье творчество достойно внимания за рубежами Беларуси. Есть, не очень много, но есть. И я по мере сил и возможностей стараюсь помочь своим коллегам – тем, чье творчество мне особенно близко, обрести литературное имя.
- — А с кем бы Вы хотели встретиться за одним столом – посидеть – поговорить – пожать руку? Что бы Вы спросили у своих любимых поэтов?
— Я не раз, кстати, говорил, что согласился бы жить во времена Серебряного века, чтобы иметь возможность запросто общаться с Блоком, Есениным, Северяниным, Гумилевым, Ахматовой, Пастернаком… Сегодня куда проще общаться с современниками, даже если они живут на других континентах. Но, увы, поэтов такого масштаба ныне попросту нет… Поэтому, радуюсь, что живу сейчас, общаюсь с тем, кто мне близок, люблю тех, кого люблю…
- — Ой!!! А узнают ли Вас на улице?
— Меня чаще всего узнают торговцы на Комаровском рынке. Особенно после какой-нибудь телепередачи с моим участием. Помню, одна из них, ничуть не стесняясь, предложила: «Вы же поэт, у вас большие доходы, купите у меня тыкву…» Тыквы я не купил, но разочаровывать ее тем, что гонораров у поэтов практически не осталось, тоже не стал…
- — Вы умеете плакать? А смеяться?
— Плакать умею… Это точно… Особенно, когда пишу стихи… Поскольку они из боли, то больно и мне, автору. Пишу, а слезы сами текут. И мне не стыдно. Потому что они искренние…
Беседовала ТАТЬЯНА ЖИЛИНСКАЯ (Минск, Беларусь).
Фото: Василия Куликова.
Картинки:
Banner vector created by Freepik,
Background image created by Photoangel — Freepik.com
