Демократии в Гамбурге

Связанные статьи

Спаситель или диавол?

Июль 7, 2016

Заворот кишок — как анекдот

Декабрь 6, 2012

В конце XVII века Гамбургский Бюргершафт (парламент), представлявший ремесленников и мелких торговцев, добился успеха в борьбе за власть с Советом города, органом высшей торговой олигархии. Это был гамбургский прототип демократической революции.

 

 

Олигархи и демократы

Победа протестантизма в Гамбурге в начале XVI века сопровождалась изменением политической системы города. При этом появились зачатки, ростки демократии. Новый орган, коллегия Оберальтен, отнюдь не стоял в оппозиции к Совету – правительству. Оберальтен, при освобождении места в своей коллегии, сами находили нового претендента (кооптировали) из той же среды крупных купцов и высшего духовенства, что и Совет. Да и входили в него старцы «Überalte», отвергавшие любые новшества, в том числе, участие большинства горожан в управлении. Коллегия Оберальтен плотно сотрудничала с Советом, образуя с ним олегархический правящий клан, который доминировал в политической жизни Гамбурга.

В 1500 году в Гамбурге на 70 тысяч населения приходилось всего 300 граждан. Только они были представлены в Бюргершафте. Однако, к 1700 году на принятие решений Бюргершафта могли оказывать влияние примерно 2/3 взрослого мужского населения города, в частности, через выборные коллегии.

Между Советом и Бюргершафтом тлел конфликт, временами принимавший острые формы. Суть конфликта: в Бюргершафте господствовало представление, что Совет получает полномочия на власть от граждан города, а сам Бюргершафт контролирует его. Совет, однако, претендовал на власть, данную ему милостью божьей, а также кайзером. Поэтому Совет нёс ответственность только перед ними (богом и кайзером), подобно тому, как это происходило у королей и феодалов. То есть столкнулись два представления о власти: демократическое, основанное на конституции (рецессе), и олигархически-аристократическое.

Бюргершафт не боролся за изменение характера выборов в Совет или в коллегию Оберальтен. Его обвинения были направлены против господствовавшей в Совете коррупции, ее разновидности – семейственности, а также против систематического урезания прав Бюргершафта. В 1663 году, например, каждый из 4-х бургомистров и 30-ти членов Совета получил свою должность благодаря протекции родственников в высших коллегиях («по блату»). Похожая ситуация была и при назначении членов в коллегию Оберальтен.

Бюргершафт претендовал лишь на свое право отвергать уже избранного Советом нового кандидата, или критиковать конкретный закон, конкретное решение Совета. В течение всего XVII века накал борьбы нарастал. Своей высшей точки он достиг, когда в начале 80-х годов во главе народной партии встали два выдающихся лидера: Иероним Снитгер (Hieronymus Snitger), состоятельный наследственный купец, и Корд Ястрам (Cord Jastram), красильщик по профессии, ставший судовладельцем. Оба они обладали всеми качествами политиков, народных лидеров: прекрасные ораторы, способные убедить аудиторию, контактные, щедрые, склонные к риску. Им противостоял бургомистр Генрих Мойрер (Heinrich Meurer). Этот прямой до грубости человек, сноб, не привыкший скрывать свою неприязнь, пользовался у населения дурной славой. Горожане были в восторге, когда его, обвинив в предательстве, в сговоре с иностранцами, сняли с должности и оштрафовали на огромную сумму в 50 тыс. рейхсталеров. В 1684 году Мойрер бежал в Целле под покровительство герцога Брауншвейга и Люнебурга. Там он стал готовить свое возвращение в Гамбург.

Бегство Мойрера было переломным моментом. В течение последовавших после этого почти 20-ти лет в политической жизни Гамбурга преобладала то одна, то другая сторона. При их равновесии в городе господствовал хаос. Это время называют «смутой Снитгера-Ястрама» («Snitger-Jastram’schen Wirren»). Поначалу Бюргершафт стал верховной властью, главной политической силой города. Он получил право контролировать деятельность Совета во всех вопросах, включая такие щепетильные, как управление городским имуществом. Совет, после чистки его состава и назначения нового бургомистра, оказался в подчиненном положении. Его функции и авторитет были низведены до минимума.

Два народных лидера, ставшие фактическими правителями Гамбурга, проводили мероприятия, укрепляющие их позиции. Только благодаря их содействию, в 1685 году – через 60 лет после его образования – был признан округ Neustadt (Kirchspiel St. Michaelis), наравне с традиционными четырьмя округами. Представители нового округа были введены во все коллегии, а также в Бюргершафт. Поэтому в Neustadt’e оба народных лидера получили наибольшую поддержку.

Снитгер и Ястрам не ограничились только политической борьбой, они проводили также важные мероприятия во внутренней жизни города. Ястрам после большого городского пожара ввел страхование жизни и здоровья, доступное для широких слоев населения. Снитгер, в целях уменьшения налогового бремени, узаконил продажу высших административных должностей (раньше это неофициально делал Совет). Благодаря этому мероприятию было получено за полтора года 225 000 рейхсталеров, что позволило увеличить годовой доход города примерно на 10% (в 1696 году общий доход города составил 1 200 000 рэйхсталер).

Снитгер и Ястрам пользовались полным доверием и всеобщей любовью горожан, которые считали их прямо-таки народными спасителями.

 

Как в кино

Император Леопольд I был возмущен. Ему был нужен спокойный Гамбург, безотказно работающий торговый центр. Для этого в городе должна быть традиционная, хорошо зарекомендовавшая себя система управления с неограниченной властью Совета. Через своего представителя, герцога Брауншвейга и Люнебурга, он потребовал от гамбуржцев арестовать и выслать к нему Снитгера. После отказа, герцог начал действовать весьма решительно. На контролируемой им территории были арестованы гамбуржцы с их имуществом и товарами, а также конфискована их почта. В некоторые, принадлежавшие Гамбургу деревни к югу от Эльбы, были даже введены войска. Таким образом, торговые пути в Брауншвейг и Лейпциг оказались заблокированы. Однако репрессии вызвали только возмущение горожан.

Дальнейшие события напоминают приключения из романа «Три мушкетера» – они происходили как раз во времена, описанные Дюма. В Целле, где находился штаб герцога, после очередного отказа гамбуржцев арестовать и выдать Снитгера, было решено похитить народного трибуна. Когда тот 19 марта 1685 года вместе со своей женой возвращался в коляске из своего загородного дома в Хаме (с дачи), на него напали вооруженные всадники. Повязали, бросили в повозку, увезли. Эту сцену случайно наблюдала одна пожилая дама. Она рассказала об увиденном стражникам при городских воротах Штайнтор. Сообщение вызвало взрыв негодования всего города. Люди как в забытьи мчались к ратуше в домашних тапках, пижамах и ночных колпаках, но с саблями, шпагами или просто с палками в руках. Был объявлен приз в 1000 рейхсталеров тем, кто поймает похитителей. Все, кто имел коня, бросились в погоню. Обыскали датское посольство. Родственников Мойрера, которого посчитали заказчиком похищения, взяли в заложники.

Славный драгун Еберранк со товарищи настиг разбойников на переправе. Окруженный похитителями, Снитгер лежал на берегу с кляпом во рту. Жена находилась рядом. Паром, пришедший с противоположной стороны, уже причаливал, когда появились спасители.

Возвращение Снитгера было триумфальным. Этот сюжет вполне походил на библейскую сцену въезда Иисуса Христа на осле в Иерусалим, а массовки – как в дорогих голливудских фильмах. Вдоль дороги, по которой двигалась процессия, стояли шпалеры горожан всех сословий. Дорога была усыпана весенними цветами, и, как в свое время на Иисуса, на коляску с освобожденным сыпались библейские миртовые ветви и апельсины. Всю ночь город был освещен. На базарных площадях горели праздничные костры. Люди пели, танцевали и пили от радости. Ястрам выдал участвовавшим в освобождении горожанам по пятьсот талеров. Народ требовал казни главного похитителя и трех его помощников, что и было совершено без суда. Позже были обезглавлены еще шесть «помощников помощников» («Helfershelfer»), то есть люди почти случайные.

После чудесного освобождения Снитгер и Ястрам сформировали из членов Бюргершафта комитет из 30 человек, который стал руководящим органом города.

Однако, в результате Гамбург оказался в критическом положении. Император Леопольд за проведение казни без суда наложил на город большой денежный штраф и потребовал восстановления бывшего бургомистра Мойрера. Герцог Люнебурга был готов к вторжению в Гамбург. В этой ситуации посол датского короля стал убеждать Снитгера в искреннем желании датчан помочь Гамбургу и взять на себя его защиту. Снитгер и Ястрам доверились обещаниям датчан, хотя им было известно, что только за последние 100 лет Дания пыталась подчинить Гамбург с помощью военной силы пять раз.

 

Датский ультиматум

Власть демократического Бюргершафта стала жертвой не внутренних врагов, но, прежде всего, внешних сил.

В январе 1686 года герцог Люнебурга двинул на Гамбург корпус из 2 тыс. человек. 29 января он разбил в сражении под Бергедорфом отряд гамургских мушкетеров и гренадеров. Горожане восприняли это как знак своей военной несостоятельности и полной незащищенности. Недавняя эйфория сменилась паникой. Этим решили воспользоваться датчане.

Для датского короля Христиана V катастрофическое положение Гамбурга выдглядело подарком судьбы. Совсем недавно Дания потеряла в войне со шведами треть своих коренных земель – провинцию Schonische Stammlande (Сканию, в нынешней южной Швеции; местное население и в настоящее время говорит на датском диалекте). И вот возникла реальная возможность поправить свои дела, подчинив себе давно вожделенный богатый Гамбург. В феврале 1686 года датский король сконцентрировал на юге Шлезвиг-Гольштейна свои войска из 16 тыс. человек, с тяжелой артиллерией и 7 тыс. гвардейцев. Датские корабли блокировали Эльбу.

Что же гамбуржцы? Народные трибуны Снитгер и Ястрам направляют к королю делегацию для ведения переговоров о датской помощи против Люнебурга. За это они предлагают датчанам большие деньги. И тут король Христиан V раскрывает карты. Он входит в Альтону и выставляет оторопевшим гамбуржцам требование-ультиматум: признать полную и окончательную власть Дании над городом, выплатить огромную контрибуцию в 400 тыс. талеров, а в будущем содержать в городе постоянный датский гарнизон из 3-х тысяч солдат. В противном случае Гамбург будет разрушен датской артиллерией и взят штурмом. Христиан V: «Я не оставлю в вашем городе камня на камне».

Ультиматум произвел в Гамбурге эффект разорвавшейся бомбы. В течение многих столетий город жил под угрозой опасности, исходившей с Севера, из Дании, которая покушалась на их любимую Свободу. Еще за 7 лет до происходящего, в 1679 году, датчане осадили город. Тогда горожанам с трудом удалось откупиться суммой в 220 тыс талеров. А сейчас над городом нависла опасность, с которой ни в какое сравнение не шли все внутренние разборки. «Отечество в опасности!» Естественным образом старое руководство, ставившее на датчан – Бюргершафт во главе со Снитгером и Ястрамом – потеряло поддержку, а власть Совета была полностью восстановлена.

Смена власти и датская угроза изменили международное положение Гамбурга. Герцог Люнебурга предоставил свой отряд под командование гамбуржцев. Появились офицеры-добровольцы из Швеции.

По истечении срока ультиматума 20 августа датчане стали штурмовать совсем недавно отстроенную крепость Штерншанце (Sternschanze), находившуюся в то время на подступах к Гамбургу (в настоящее время это один из центральных районов города). Защитники – воодушевленные патриоты-гамбуржцы и профессиональные военные из Люнебурга, а также добровольцы-шведы, не только умело оборонялись, но и делали весьма болезненные для датчан вылазки. Четыре попытки штурма стоили датчанам потери тысячи солдат. Гамбургская артиллерия под руководством шведских офицеров полностью разрушила датскую Альтону.

В этой экстремальной ситуации проявилась немалая международная роль Гамбурга. К его судьбе не остались равнодушными ведущие державы Европы: Дания оказалась под давлением императора, Швеции, Нидерландов, Ганновера, а также Англии и Бранденбурга. Даже Франция, союзник Дании, выступила на стороне Гамбурга. Бранденбург (вскоре Пруссия) не ограничился дипломатией, а послал на помощь осажденным большой отряд солдат. В результате датский король, опасаясь контрнаступления уже превосходящих сил противника, дал своим войскам приказ об отступлении. Интересно, что уже после заключения мира Дания вступила в союз с Россией, с царем Петром, и, воспользовавшись слабостью Швеции после Полтавского разгрома, вновь осадила Гамбург в 1712 году. Удовольствовавшись большими репарациями, датчане ушли.

 

Снитгер и Ястрам. Конец

Датский ультиматум привел Снитгера и Ястрама в совершеннейшее недоумение. До сих пор у них получалось все, что они задумывали – они оказались на вершине народной популярности и власти. Однако, народная любовь переменчива. Как раньше народ слепо шел за своими лидерами, так за одну ночь все поверили в их предательство и с тем же воодушевлением пошли за надавними врагами, крича в экстазе: Казнить! (как раньше другой народ, также сменив любовь на ненависть, кричал: Распять!) Еще в течение двух дней – 21 и 22 августа – у Снитгера и Ястрама имелась возможность бежать, спасти свои жизни – были открыты ворота города, через которые входили войска люнебуржского герцога. Но они не сделали этого, так как не считали себя предателями или в чем-то виновными. Их взяли под стражу, допросили и, в соответствии с существовавшим порядком, отдали в руки палачей. Пытали их жестоко, как злостных преступников, так что на суд, а потом к месту казни, их волокли за руки (нести свой крест, как это пришлось делать Христу, они бы не смогли).

Перед казнью Снитгер возопил, что он невиновен и призвал в свидетели Бога. Палач, под злорадное улюлюканье огромной толпы, вырвал внутренности, отрубил конечности – четвертовал, и наконец обезглавил народных вожаков, преданных своим народом. Голову Снитгера насадили на кол и водрузили над воротами Штайнтор, где проезжие с ужасом оглядывались на нее в течение 44 лет. В 1730 году останки Снитгера были захоронены. Железный кол, на который была ранее наколота голова, убрали с могилы лишь в 1791 году.

 

Главный рецесс

С уходом датчан был восстановлен в должности бургомистр Мойрер. Он железной рукой, диктаторски правил городом четыре года вплоть до своей смерти. После этого распри между Советом и Бюргершафтом возобновились. В Бюргершафте растущее влияние стала приобретать группа ремесленников. Гамбург погряз в анархии. В мае 1708 года в город вошли войска князей Нижней Саксонии и Пруссии. Имперский комиссар быстро заставил контрагентов придти к соглашению. Был подписан «Главный рецесс» («Hauptrezess»), в котором прокламировалось равное разделение высшей власти между Советом и Бюргершафтом. Фактически же Совет получил вожделенную полную власть, так как масса ремесленников и некрупных предпринимателей были оттеснены высоким денежным цензом в 1000 рейсхсталеров наличных денег (приблизительно 10-летний заработок среднестатистического рабочего в то время). Более того, роль Бюргершафта была существенно ограничена специально созданными бюрократическими механизмами.

Однако даже без бедной и самой массовой части населелния обе инстанции не смогли фактически договориться по многим пунктам рецесса и в конце концов отложили его согласование на неопределенное время. Главный Рецесс был опубликован лишь через 70 (!) лет, причем публикацию сделал подданный Дании Ludwig von Heß, проживавший в Гамбурге. Совет ущемлял права глаждан, Бюргершафта и он хотел своей публикацией иницировать процесс восстановления этих прав. Однако это начинание было воспринято как провокация, нарушающая общественное спокойствие. «Он возбуждает население, пребывающее в состоянии политической апатии» – так считали не только в Совете, но и в Бюргершафте.

 

     Hauptrezess – договор между Советом и Бюргершафтом – даже формально не ратифицированый Советом и Бюргершафтом, стал фактически основным законом, конституцией, по которой Гамбург жил до 1859 года, а его политическое влияние ощущалось до 1918/1919 годов.

 

Длительный, двадцатилетний период оказал на политическое развитие Гамбурга скорее отрицательное воздействие. Идея демократии была дискредитирована. Так ведь режим был весьма далек от эффективных форм правления с системой компенсаций и противовесов отдельных органов власти типа, например американской. Гамбургской демократии было необходимо время для политического развития. Однако страх перед нестабильностью, хаосом смуты Снитгера-Ястрама, оставшиеся в народной памяти, усиливал позиции консервативной партии города (которая всячески поддерживала эту недобрую память). В итоге даже в начале XX века законы в Пруссии были более демократичны, чем в Гамбурге. Все изменилось лишь после революции 1918/1919 годов.

 

Фото Сергея Викмана