Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
Еще полтора года назад на вопрос, рано или поздно задаваемый российскими знакомыми: «А что о нас думают американцы?» — я с чистым сердцем отвечала: «Собственно говоря, ничего. Рядовые американцы о России не думают». За последний год ситуация значительно изменилась, и появились мысли, страхи, тревога, возмущение, гнев… список можно продолжить.
Как все это отражается в искусстве, показала номинация «Левиафана» на премию Оскар. К счастью, в конце концов возобладала не политическая, а эстетическая сторона дела, и премию за лучший иностранный фильм получила все-таки другая картина, но сама по себе номинация показательна: в этот раз неприязнь взаимна и начинает расползаться из политической и экономической в область культуры и искусства.
В апреле почти одновременно вышли две работы на русском материале: фильм «Номер 44» (в оригинале «Child 44») — 17-го, мюзикл «Доктор Живаго» — 21-го. «Номер 44» — это детектив о криминальном расследовании в сталинском СССР, использовавший в качестве прототипа дело маньяка Чикатило для того, чтобы показать лицемерие, жестокость и тиранию советского режима. В России фильм был снят с проката за день до премьеры. Запрещен к показу, то есть.
Над входом в театр — цитата из Б. Пастернака.
Да нет, «Номер 44» трудно назвать не только шедевром, но и просто хорошим /приличным/ подходящим для того, чтобы убить вечер. Для непопавших рассказываю самое главное. Декорации, освещение и операторская работа напоминают фэнтези. Российский пейзаж поразительно похож на пейзаж Мордора, где солнце показывается не чаще двух раз в пятилетку. От времен «красной угрозы» остались выкрики «На здоровье!», мелкие анахронизмы в костюмах и путаница с использованием отчеств, и даже чешские консультанты не помогли разобраться в том, что уголовный розыск существовал все-таки до 53-го года (вся интрига держится на сталинском якобы высказывании о том, что в раю не бывает убийств — авторы, видать, не в курсе того, что церковь была отделена от Советского государства). Парадоксально, но если поменять знаки, получится один из тех ходульных, плохо задуманных и плохо написанных советских детективов-агиток пятидесятых годов издания, которыми в перерыве между домашними делами зачитывалась моя бабушка. Но дело ведь совсем не в этом, а в том, чтобы доверить художественному вкусу своего народа, дать зрителям воможность решить самим, хороший это фильм или плохой, очернительский или справедливый.
Хотя проколы и случаются, американцы научились уже отделять правителей от народа и искусство от политики. А вот в Росии не научились и, скорее всего, не научатся, при нынешнем-то подходе к делу.
Занавес (железный, но не думаю, что это намек) представляет собой гору мебели, которая позже горит в печи.
Что поделаешь, отношения охладились. Но новый мюзикл «Доктор Живаго» в Бродвей Театре — совсем другое дело: образы совсем не ходульные, а культурно-лингвистические нелепости хоть и присутствуют (плясовая с уклоном во фрейлехс, упоминание океана, на берегу которого расположена Одесса), но их на порядок меньше. Ну, конечно же, от романа осталось несколько коллизий, шутка ли, проскакать галопом через монументальный роман и две войны, Первую Мировую и гражданскую! Либретто (Майкл Веллер) было написано по мотивам фильма с несравненным красавцем Омаром Шерифом (а знаменитая музыкальная тема тоже была заодно прихвачена в новый мюзикл, видимо, в качестве цитаты, не цитировать же из тетради Юрия Живаго!). Но будем справедливы: законы жанра и не позволяют большего. Осталось все же что-то: музыка Люси Саймон, более-менее осмысленные диалоги, мелодичные дуэты (Тэма Мути — Живаго и Келли Баррет — Лары), сцена-огромный бальный зал, наполняющийся поочередно атрибутами времени и превращающися то в вагон, то в платформу, то в поле боя, то в библиотеку Юрятина. Символизм разверзшегося пола, под которым — геена огненная, куда падают солдаты, идущие в бой, куда скидывают расстрелянных, тоже показался уместным и многозначным. Стреляли ужасающе громко, но все-таки не с такой частотой и бессмысленностью, как в «Номере 44», и тост «На здоровье!» превратился в более идиоматичное «За вас!» (да, здесь тоже пьют, да и погода немногим лучше…).
Труппа состоит из бродвейских актеров.
А как же зрители? Зрителей на фильме нет вовсе. В зале было человек семь, причем не все пришедшие смотрели фильм. Ну, мало ли зачем люди ходят в кино… Бродвейский зал был заполнен где-то на три четверти. Потом сверила свои ощущения с реальными цифрами — действительно, кассовые сборы, после очень успешного, с овациями, превью, показывают 79% посещаемости мюзикла.
Похоже, американские зрители руководствуются в своем выборе вовсе не политикой…
Галина Ицкович (Нью-Йорк, США).
Фото автора.
