Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
Долго думала, как назвать свое повествование, основанное на реальных событиях. И наконец, название само пришло в голову. Разумеется, помня об антисемитизме, о Холокосте и его истоках, о том, что евреи долгое время не имели своего дома и часто подвергались гонениям и притеснениям местных народов, пусть скитания и гонения евреев и работа мигрантов в Москве – не одно и то же, никогда не позволю себе никакие националистические высказывания в адрес мигрантов.
Часто в кухонных столичных спорах можно услышать, что расизма в России нет, а есть национализм и ксенофобия, направленные против кавказцев и мигрантов из Средней Азии. Не секрет, что в российской столице трудятся десятки тысяч мигрантов из стран Средней Азии. Они живут и работают рядом с нами, но все-таки они – другие, еле говорят по-русски, многие – иначе одеваются и редко позволяют обычным москвичам разговаривать с собой по душам — да и мы, честно сказать, обычно не стремимся к этому, хоть и сосуществуем рядом друг с другом.
У нас – старый «хрущевский», многонациональный дом, «идущий под снос» с 1997-го года, да так и стоящий на своем месте. Мигранты обильно селятся в нем, ведь в хрущевках – самые дешевые по Москве, «резиновые» квартиры, по этой причине рабочим из республик бывшего СССР, которые прибывают в златоглавую целыми группами, с семьями и многочисленными родственниками, легче и дешевле снять «убитое» жилье именно в «хрущёвках». Побывав в других городах России, не раз убеждалась, что все мигранты сосредоточены в Москве, их почти нет в Санкт-Петербурге, я не встречалась с ними в иных российских регионах.
Мне удалось побывать со своей дочкой на дне рождения киргизской девочки, в одной из таких «резиновых» квартир, расположенной над нами. В ней живут рабочие из Киргизии, муж, жена, дети, их родственники. Там все очень аутентично, просто, аскетично, почти нет никакой мебели, разве что – табуретки или плита на кухне. В их большой и единственной комнате на ковер кладется простенькая скатерть, на нее ставится еда. Люди садятся на ковер, скрестив ноги, и едят, потом скатерть убирается, и на ковре уже можно просто лежать и смотреть старенький телевизор, а ночью, постелив матрас и белье, — спать. Это довольно удобно, не занимать пространство мебелью, если на данной площади проживает много людей. Тем более, кочевые народы, которые раньше согревались от степных ветров в юртах, также не обременяют себя лишней мебелью и в современности. Неподалёку от нас, на Поклонной горе, расположено три храма, представляющих мировые религии – церковь, синагога и мечеть.
По пятницам и в дни мусульманских праздников, в мечеть спешат верующие, в основном – мальчики и мужчины, держа в руках свернутый зеленый коврик для молитвы. Они тянутся дружной гурьбой под моими окнами, сначала бредут в одну сторону, к мечети, потом – в другую, после завершения молитвы.
Таксисты, также отправляющиеся в мечеть наравне с единоверцами-пешеходами, оставляют под окнами нашего дома многочисленные машины, с самого утра оттуда гремит восточная музыка. После завершения молитвы, в летнее время года, посетители мечети садятся у нашего дома на аккуратную полянку и лакомятся сочным арбузом или просто лежат и отдыхают на солнышке. Все это активное движение в обе стороны – продолжается все утро.
А еще, у нас под окнами есть детская площадка, где большая часть гуляющих в любое время года, пока их родители на работе, — дети мигрантов: киргизы, таджики, армяне, азербайджанцы. Многие дочки и сыновья мигрантов из Средней Азии – не ходят в школу, не знают русского языка и общаются с нами жестами, никто этими детьми не занимается, есть среди них и таджикская девочка с проблемами опорно-двигательного аппарата, у нее что-то с ножками, она еле двигается. С ними часто гуляет моя дочка, она очень любит эту площадку, несмотря на то, что друзья дочки плохо говорят по-русски, а сама она уже ломала на этой площадке руку, упав с качелей. Зато дети мигрантов – очень теплые, непосредственные, искренние. Они обнимают мою дочку, когда она выходит к ним, и очень ценят общение с ней, так как остальное коренное население дома, которое тоже выходит на эту площадку гулять со своими детьми, всячески сторонится любых контактов с чадами мигрантов, относясь к ним достаточно брезгливо, настороженно, негативно.
Есть у нас в подъезде и «старшая по подъезду», баба М., как все ее называют. Баба М. – из пролетариев, из бывших советских работяг, ей за 70, и она олицетворяет собой классический образ «бабушки у подъезда». Она такая живучая, что мне кажется, переживет всех в нашем доме. Раньше она ютилась в бараках, а во времена Хрущева получила в нашем доме большую отдельную квартиру, где сейчас живет одна. В начале 2000-х годов в нашем доме, на первом этаже, в одной из квартир располагалась еврейская община, и эта женщина сделала все от нее зависящее, чтобы евреи переехали от нас в соседний дом, через дорогу.
Сегодня эта крепкая, бестактная, простая и одинокая москвичка с большой тростью, дабы показать свою важность и нужность, любит делать «набеги» на нашу детскую площадку и дрессировать детей мигрантов, запугивать их, кричать на них, размахивая своей грозной палкой. Маленькие детки ее боятся, зажимаются на скамейке, разбегаются, прячутся, увидев ее крупную фигуру, а дети постарше – дают ей отпор, открыто «посылая» обидчицу, при этом продолжая раскачиваться на качелях или крутиться на каруселях, висеть на перекладине, как и раньше.
Понятно, что эти несчастные дети вынуждены проводить все лето в городе, на этой пыльной полуразбитой детской площадке, так как их родители не могут никуда их вывезти по финансовым причинам. Но бабе М. – этого «наказания» таким детишкам мало, ей обязательно надо их дополнительно унижать и пугать, дабы снова получить ощущение собственной важности и нужности. Ну как же… Коренная жительница, русская. Это ведь, будто бы, ее заслуга. Не сомневаюсь, что такая баба М. в 1937-м году свободно бы писала на своих соседей доносы, а в 1941-м году выдала бы еврейских жителей дома немцам.
А еще, баба М. – ненавидит взрослых приезжих и каждый раз спешит высказать им свое возмущение от их нахождения в Москве, словно они лично как-то ей мешают: «Понаехали тут! Ехал бы ты к себе домой», — открыто, ничего не боясь, с презрением фыркает она вслед обитателям нашего подъезда. Кто-то из киргизских мужчин уже привык к ее издевкам и отшучивается – «На тебе, мол, баба М. женюсь и останусь…», кто-то вступает в ней в открытую полемику.
Вчера, на детской площадке с ней «схлестнулся» пенсионер из Азербайджана, пожилой диабетик, проводящий свои дни на скамейке той самой детской площадки: «Ты что такое говоришь, а?! Я что, у тебя дома живу?!», — обиженно кричал он. А потом, к скандалу подключился и молодой человек такой же кавказской внешности: «Как вам не стыдно!?» — в сердцах крикнул он, обращаясь к бабе М., — «Мой дед воевал в Великой Отечественной войне, сражался за родину, а вы тут национальный вопрос поднимаете! Я же слышу, как вы мне постоянно в спину гадости говорите…», — после этих слов он сел в машину и быстро уехал, а баба М. оторопела и даже не нашлась, что ответить.
Похоже, в этот раз, впервые за многие годы проявлений ее расистских взглядов, ее бытового национализма, этот молодой человек открыто осмелился сказать ей в глаза жесткую правду…
Яна Любарская, Москва.
Фото автора.
