Русско-немецкий интернет-журнал inter-focus.de Русско-немецкий информационно-аналитический и литературно-художественный журнал
Связанные статьи
1.
Не всё так уж точно даже в мире точных наук. Один случай с доцентом Саней заставил меня в этом убедиться. Свердловский белобрысый и довольно нахальный доцент Саша А. мне это просто на пальцах разъяснил. Доцент Саня появился у нас на химфаке Тель-Авивского университета совсем недавно. Он прибыл из Екатеринбурга прямиком к нам. В университет его внесли, как говорится, на руках. Такие спецы на дороге не валяются. А вот как его выпустили из России, это прямо загадка природы. У него была нулевая (самая страшная) форма секретности. И его отпустили. На волю. Видно что-то у них там поломалось в этом их млядском королевстве. Даже знаменитая русская Секретность дала трещину. Через которую, слава богу, доцент и утёк. Ну что, в нашем полку прибыло.
Доцент Саня был не такой уж простой парень. Похоже, он только изображал такого деревенского увальня. А на самом деле был он довольно таки образованным. Он любил потрендеть на разные темы. Особенно любил он сравнивать вещи несравнимые. Например, разные науки. Скажем, он сравнил нашу химию с исторической наукой. При этом рассуждал он очень даже здраво. Ну, и напор уральский тоже ведь надо учитывать. Его послушаешь, так вроде всё логично:
— Сравним, допустим, две дисциплины. Нашу химическую науку с исторической. Казалось бы, какое может быть сравнение. Тут точная наука химия, а там какая-то гуманитарная болтология. Ан, нет. Жизнь-то убеждает, что история более точная наука по сравнению с химией, что бы там не бухтели сильно умные наши технари. Эти деятели, да и ты, Борис, уверены, что наука только там, где напихана математика. Вы даже экономику считаете наукой, поскольку нынче даже в ихних трактатах полно интегралов. Но только не историю. Упаси боже. Никакой у них логики нет. У историков даже датировки толковой нету. С некоторых пор. Так разоблачал когда-то бедных историков сурьёзный математик из МГУ под названием Фоменко. А с математикой не поспоришь. Казалось бы.
А если разобраться, это ведь у нас в химии опыты не дают тот результат, на который раскатали губу шибко умные технари. Как ни бьёшься, не так-то просто получить толковый результат. И то, если повезёт. Да ты сам, Борис, всё это проходил. Не маленький. И не мне тебе рассказывать, понимаешь, что везёт-то далеко не всем. Если б так всё точно было бы в «точных» науках, не сидели бы неглупые люди годами, повторяя дурацкие опыты по сто раз. И получая каждый раз разные результаты. Получается всё что угодно, кроме того, что надо позарез.
А вот исторические ситуации повторяются один в один. Там у них как в школьном учебнике. Даны такие-то и такие условия. И не надо подсматривать ответ в конце задачника. Простой пример. Произошла революция. И что же. Ура, народ победил. Побегали с красными бантами в феврале. Повеселились. А результат? Опять закрутят гайки. Не спеша. Но до упора. Как говорят в умных книгах, наступила реакция. И гайки закрутили дальше некуда.
Казалось бы, тишь и благодать. Ан нет, в самоё тёмное время толпа выкатывается на улицу. И пожалте, ваше благородие на фонарь. И верёвочку с собой прихватите. Или к стенке, если ты дорогой товарищ. Этот маятник именно так и работает, к гадалке не ходи. Качается, как у вас в Исаакиевском соборе маятник Фуко. А что до примеров – так даже простой учебник для 9-го класса не даст соврать.
Королевская Франция перед революцией 1789-93 года как всегда находилась в непростом положении. Франция имела пышный королевский фасад, но тыл не был таким уж прочным. Не было у народа никаких прав. Но и тогда, в суровых условиях королевской власти, великие энциклопедисты просвещали народ. Как водится, просвещение сводилось к перечню безобразий. Власть, конечно, была та ещё (вспомним только Марию-Антуанетту и её совет пейзанам кушать пирожные, если у вас нет хлеба). Но сравнительно с незабываемым 93 годом жизнь-то у людей была сносная. Мука продавалась. И не по карточкам. Курочки (ну, петушки) кукарекали. И в суп попадали. Наиболее продвинутые граждане кушали лягушек. Дилижансы ходили по расписанию. И винцо не переводилось. И на Гревской площади никаких таких творений папаши Гильотена ещё не воздвигали.
И вот в Париже наступили сразу свобода, равенство и братство. Тут же (из ничего) возник Робеспьер, Дантон, Марат и вся честная компания. Друзья народа, так сказать. И под их чутким руководством заработала гильотина. Потом они сами попали под топор. Революция. Народный суд. Читаем учебник дальше. А дальше-то что. Опять Империя. Неважно как он там называется, император Наполеон или там Бурбон. Реставрация. Вместо красного вернулся белый террор. Все помнят про Реставрацию: «они ничего не забыли, но ничему не научились». И опять колесо катится налево. К революции 1848 года.
— Погоди, погоди. Cаша, по-твоему получается, что при Людовике ХV1 крестьяне жили получше, чем при Дантоне. А с какого такого перепугу они полезли в революцию?
— А по дурости. Не иначе. Журналисты (ну, энциклопедики эти) им голову задурили. Светлое будущее, жерминаль, прериаль, то да сё. Они сдуру и полезли.
— Слушай, Саша, а в 1991-м отчего тогда народ взбунтовался?
— Ну, ты, Борис, даёшь, сравнил тоже. Как народ при проклятом царском режиме жил, и при коммунистах. При том же Ельцине. Ты-то в Питере жил, не знаешь, что такое настоящий голод. Что такое продовольственные карточки. Это в мирное-то время.
Я не нашёлся, что возразить на эту людоедскую логику. (Хотя карточки на продукты у нас в Питере появились в поздние 80-е. Но их стыдливо называли: «талоны»).
2.
К чему бы эти примеры из учебника для 9-го класса. А вот к чему. Развесёлый белобрысый доцент Саня именно знанием истории обосновал своё спасение из лап КГБ. Парень разбитной (с виду), он так и представлялся: Саня, доцент. Биография у него была отменная. Он был химиком-органиком в Свердловском Политехе. А надо сказать, что Уральский политехнический институт (УПИ) и все «ящики» вокруг (почт./ящик – это секретный НИИ на советском секретном языке) был одним из ведущих научных центров СССР. Особенно по части химии, да и физики.
Хорошо, коммунисты были плохие, кто спорит. Но наука-то была вполне на европейском уровне. А то и похлеще (имеются в виду естественные науки, а не какие-нибудь там мурксидные заклинания). Уральские химики работали классно. Но был один момент. Они не зря называли себя гордым именем – Упийцы. А по-вашему, какое ещё название можно придумать технарям, которым пофартило работать в знаменитом уральском Политехе (УПИ).
Чего греха таить, всё бывало. Попили мы с ними Несмеяновки. Академик Несмеянов много сделал для русской химии. Но прославился он в веках изобретением волшебного напитка Несмеяновки. Ведь простая клюква, настоянная на казённом спирте, становилась божественным напитком. Пили на Урале хорошо, а работали просто замечательно. Школа.
Так вот доцент Саня был из этой породы. Мы разговорились, нашли общих знакомых. Повеяло чем-то родным. Водку не пили. Увы, слишком жарко в наших палестинах. Но и без этого было о чём поговорить. Саня пустился в воспоминания. Он не так-то плохо сводил концы с концами во времена застоя (доцент как-никак). Саня, как многие другие, пережил и полуголодные восьмидесятые, и лихие девяностые. Как и все советские люди, он радовался наступлению антисоветских времён. Пожил при Ельцине и Путине. Только в двухтысячных сломался и перебрался в Тель-Авив. Переломное было время. Многих и переломало. Конечно, никакими энциклопедистами у них в Свердловске и не пахло. Но дули ветры из Москвы. А уж там, в «белокаменной», свободная пресса давала прикурить. «Огонёк» Коротича, журналист Яковлев, Афанасьев, другой Яковлев (из ЦК), да и сам Горбачёв раскачивали лодку. В воздухе чувствовалось электричество.
При Ельцине в Свердловске жили почти как при коммунизме. Военном. В смысле, ни хрена не было. Потом Ельцин отправился в Москву. Настал незабываемый девяносто первый год. Вначале было совсем хреново. Потом стало полегче. Доцент Саня придумал свой старт-ап, если выражаться современным русским воляпюком. Тогда это называлось по старинке: малое предприятие. И заработал кучу денег. Заказчиком был «Арзамас-16», не к ночи будь сказано. Самый секретный атомный центр мира. Он атомщикам синтезировал какой-то хитрый состав. Он не лез в подробности (хотя видно было, уж очень хотелось рассказать, как он ковалентною связью привязывал амины к матрице). Но не стал. А я и не расспрашивал. Эти русские секреты мне уж совсем ни к чему. Накушался.
И только явный поворот России назад к светлому будущему всего прогрессивного человечества заставил толкового химика в конце концов оформить документы и свалить в Израиль.
«Тут два момента. Во-первых, мне стало ясно, что они повернули обратно к коммунизму. Пошёл явный откат. Говоря по-простому, Ельцинский капитализм закончился. А ведь старики ещё помнят, что было после первого НЭПа. В сталинские 30-е. Как и остальных работящих людей, меня здесь ничего кроме светлого будущего на зоне не ждало. Под самый красный свет успел. Это когда начались процессы учёных. Как в «доброе» старое время. В 1937 сажали за измену Родине. А в наше время учёных сажали за шпионаж. Вот и вся разница. Натурально, учёные «продавали план родного, мля, секретного завода» (так в песне) загнивающему Западу. Но и про Китай не забывали доблестные органы. Следили. И заводили дела. По принципу – был бы человек, а дело мы ему пришьём. Шпионят мол, очкарики недорезанные. Но мы им покажем кузькину мать. Припомним, как им жилось в ежовых рукавицах. Ежова, правда, расстреляли, но важен не человек. Важен метод.
А за примерами ходить недалеко. Я-то память не пропил. Пока. Просто на-вскидку: 2012 год. Инженеры Бобышев и Афанасьев в Питере приговорены за шпионаж к 12 годам. Причём строгого режима. За то, что с иностранцами встречались. 76-летнего научного работника Лапыгина приговорили к 7 годам. Строгого режима. Этот с нашими братьями навек, с китайцами перемолвился словечком на конференции. И так далее. Или там пожилой сибирский профессор Олег Коробейничев, известнейший специалист в области горения, загремел в тюрьму. За шпионаж. Вся Академия наук встала на дыбы. Его еле вытащили оттуда. Отпустили. Но перед ним не извинились. Ещё чего. Будем мы шапку ломать перед всяким очкариком.
Я и занервничал, Борис. А что бы ты делал. На моём-то месте. Как там говорится: от тюрьмы да от сумы… Я подал документы. И потом я очень боялся, что меня не выпустят. Ведь работа на Арзамас-16 не шуточки. Но пронесло.
3.
Вот и говори, что история не является точной наукой. Согласен, для кого-то может и не является. Кто дальше своего носа не видит. А вот понимание законов истории просто спасло одного отдельно взятого химика. Вовремя Саша А. соскочил. Ведь мог бы сидеть как шпион. За продажу устаревших атомных секретов. В которых он, к слову сказать, не очень-то разбирался.
Земля, как известно из нормальной космологии, стоит на трёх китах. Советская империя стояла только на одном – секретности. Ну, может быть и на показухе тоже. (Чего стоят победы в Космосе и балете, вместо стиральных машин, да и стирального порошка к тому же). И что же. Девяностые подорвали самую основу режима. Секретность. Подумать только, даже несгибаемая стальная советская система совершенной секретности поломалась. С нулевой формой (самой секретной) допуска выпустили. Правду сказать, поломалась-то — поломалась, да только временно. Быстро починили. Как это так может быть в природе, Россия и без секретности? О чём мне доцент Саня целую лекцию прочёл.
3а.
Саня синтезировал своему профессору какое-то умопомрачительную взрывчатку (одних нитрогрупп в молекуле штук пять, не меньше), тиснул статью в самый лучший журнал и исчез. Потерялся. И вдруг доцент проявился. Прямо как купец первой гильдии. Он попросил арендовать у нас на кафедре половину лаборатории на несколько месяцев. И предложил такую сумму, что наша небогатая кафедра не смогла отказаться. «Откуда деньги, Зин» – спросил я словами популярной песенки. И он поведал удивительную историю. Там присутствовали братья-близнецы, таинственный порошок, Силиконовая долина и Одесса-мама. Я уж не помню деталей, но вкратце текст такой.
Доцент-Саня был не одинок во вселенной. У него был брат-близнец Гоша. Судьба, как и полагается в античном сюжете, разлучила братьев. Брат-Саша стал хорошим химиком. Брат-Гоша стал «плохим» бизнесменом. Т.е. бизнесменом он стал хорошим, продавал, покупал и разбогател. Когда СССР накрылся, он уехал в Штаты. Потом он оказался в Одессе, а любимая семья (с которой он не расставался) в Калифорнии. Впрочем, это сейчас довольно тривиальный сюжет. Но придаёт пикантность этой истории химия.
Брат-Гоша купил хороший участок земли в Калифорнии. И развёл там (как говорят) плантацию марихуаны. Скорее криминальную, чем легальную. И балансировал как на канате. Мог бы и загреметь под фанфары. Но бог спас. От тюрьмы, но не от сумы. Раздался глас американского народа. А ведь глас народа – глас божий. Народ Калифорнии принял важное решение – закон о легализации каннабиса. Так научно народ США назвал марихуану. Оказалось, что в Калифорнии марихуана больше не является наркотиком. Вааще. И брат Гоша оказался в пикантной ситуации. Как во времена «сухого закона» оказались бутлегеры (они же самогонщики). Эти, конечно, рисковали. Но дело того стоило. Риск был, но и деньги текли уж никак не ручейками. Казалось бы, лафа будет продолжаться вечно, пока непьющие американцы совсем не сопьются. Но тут, здрасьте, приехали. Демократический Рузвельт отменил сухой закон. И самогонщики прогорели. Такое несчастье постигло и брата Гошу.
Брат Гоша рисковал. Пока был под запретом. Но знал ради чего. Такие деньги могли только присниться. И не только во сне. Скорее в таком цветном широкоформатном фильме ужасов. Где наш Дед-Мороз со Снегурочкой разводят на бабки заграничного лопуха Санта-Клауса. Брат Гоша рубил зелень не по-детски. Но он не мог положить деньги в банк. Америка всё-таки, у них там строго. Трудно приходится честному человеку. Когда лафа кончилась и началась другая жизнь, банк открыл свои объятия. Но класть туда стало нечего. Жизнь для Гоши поблекла. Жизнь бизнеса так сказать для Гоши растеряла всю свою радугу. Один серый в спектре только и остался.
Но тут в голове Гоши сверкнула новая идея. Кажется, это зовётся вдохновением. Идея осветила весь горизонт. Процесс напоминал разряд молнии. Шаровой. Как всякая великая мысль, идея была проста. Раз марья хуановна больше не наркотик, значит она лекарство. Это очевидно. Как я раньше не догадался. Дело за малым. Всего только нужно узнать, от чего лечит бывшая наркота. Ведь даже змеиный яд приспособили для чего-то умные эскулапы.
А ведь где-то там, на Ближнем Востоке болтается брат Саня. Химик, профи. Который брат лежит под пальмой и отлынивает. Как тот мужик у Салтыкова-Щедрина. Который один двух генералов прокормил. (Может и до сих пор кормит, заметим мы некстати). Хотя доцент Саня и не совсем отлынивал. Он, скорее, совсем не отлынивал, а делал весьма профессиональную работу. Но сбить Саню с пути истинного оказалось совсем не сложно. Волшебное слово «финансирование» пробудило самые заветные чувства в груди доцента. Он поддался. И рассудил здраво: любой яд является лекарством. Всё зависит от дозы.
4.
И всё-таки никак мне не отвязаться от дурацких мыслей. Я не про наркоту, хотя и здесь есть о чём поговорить. Но не хотелось бы отвлекаться. А вот сухой закон очень даже близкая нам материя. Ну не бывает в природе непьющего советского человека. Легче встретить снежного человека в шубе от Диора летом на Невском, чем нашего, который ни-ни. И ведь эти ЦК не из космоса к нам прилетели. Должны бы соображать. А они на нас навалились, ну прямо как американские гангстеры. Для чего, спрашивается в задаче? Им-то чего не хватало? И Горбачёв хорош. Наш родной Генеральный секретарь врезал нам, своим в доску, да по самому больному месту. И самого себя той же кочергой огрел, как выяснилось позже. Надо же, Горбачёв пошёл по той же кривой дорожке, что и президенты США в далёкие 20-е годы. У них сухой закон кончился катастрофой 1929 года. А у нас незабываемым 1991 годом.
(На наше с Татой счастье, и счастье многих наших, кто как мы успел от нас свалить, добавлю я в скобках). У них Рузвельт спас США, когда вернул налоги за напиток в казну. Неужели генеральный секретарь ЦК не понимал простых вещей, которые даже нам — простым обывателям понятны. Что он не понимал, из какой тумбочки достают деньги, которые идут в бюджет? Что доход от водки есть нерушимая основа Союза Нерушимых Республик Свободных? Это такое моё лирическое отступление. Как в романах Тургенева, тоже ведь про природу.
4а.
Но к делу. Скажем прямо, брата Гошу на кривой козе не объедешь. Никак. Это вам не какой-нибудь ЦК, который всю жизнь сидел на казённом довольствии. И не знал он, что не растут булки на деревьях. И что хлеб, бывает, не только везут к нам из Америки. В Россию. И что, бывало, жито на Руси не только сеяли, но и жали. И кормили всю Европу.
Брат Гоша знал жизнь. Он образовал международный старт-ап, который был одновременно и семейным маленьким свечным заводиком. Как у отца Фёдора. В знаменитом романе. Всё-таки чудны дела твои, господи. Международный трест состоит из двух родных братьев. Причём один умный по части купи-продай, а другой – наш брат химик (тоже ведь не совсем по уши деревянный).
4б.
Так появился у нас на кафедре брат Саня. И купил на корню всю лабораторию. Хоть и на время. Тут уместно вспомнить и мой шкурный интерес. Известный питерский учёный Константин М. Азадовский попал в тюрьму в конце 70-х как опасный наркоман. Это была одна из самых последних провокаций ленинградских гебистов. Азадовский тогда был заведующим кафедрой в одном из ленинградских ВУЗов. Обвинение было вполне абсурдным. Даже в той советской фантастической реальности оно не выдерживало никакой критики.
Они особенно не мудрили. Пришли в 5 часов утра с обыском как бы милиционеры. Подложили пакетик с наркотой на книжную полку. Нашли пакетик. Записали в протоколе, что нашли 5 грамм анаши (марихуаны). Мы с Костей дружили давно. После того, как сына увели, Лидия Владимировна позвонила нам. И дала прочесть протокол. Там с детской простотой (и детским почерком) было записано: пакетик с анашой, 5 грамм. Ведь юридический как-никак документ. Даже им, даже в то ещё время, казалось бы, нужны были хоть какие-то доказательства. Хоть бы для приличия. Хоть пакетик взвесить бы, если вы такие пинкертоны. Как оказалось, никакой такой тряхомудии советскому суду не требуется. Одно слово – народный суд. Почтенный учёный получил 2 (два) года. Это та ещё история. Два года. Плохое дело. Но дальше хуже. Намного. Сидеть бы ему где-нибудь под Питером как все зека с такими короткими сроками. Но известного учёного загнали на Колыму. И куда. Он сидел в Сусумане (это самый край Колымы, там, где полюс холода планеты Земля). Ему мстили за независимость суждений, за европейскую образованность, а может просто за благородство, которое не подделаешь.
Это было громкое дело. К слову, Константин был первым (в 1989), кто возбудил и выиграл дело против КГБ Дзержинского (тогда ещё) района Л-да. В приговоре суда была формула: «…в связи с отсутствием события преступления…». За точность ручаемся. Такое трудно забыть. Сейчас это уже история СССР. Краткий курс. Тому, кто интересуется отечественной историей, не мешает прочесть книгу Дружинина: «Филология и идеология, т.3, «дело Азадовского», М., 2016.
5.
Но я-то химик. Меня зацепило. У меня давно руки чесались разработать небольшой детектор для быстрого контроля наркоты. Хотя бы как воспоминание о тех старых питерских делах. Что бы там ни было, какая бы эпидемия политкорректности не наваливалась на людей, с наркотой надо воевать. А для войны нужна информация о враге. Нужен оперативный метод контроля. Чтобы не тащить образцы в лабораторию. И ждать неделю результатов. А ответ получить прямо на месте. И немедленно.
Конечно, в СССР не мог не быть метод анализа наркоты. Длинный, муторный, но уж какой есть. Однако в жизни нашей советской это ничего не значит. Ну, разработали очкарики там какие-нибудь, что-то такое умственное. Ладно. Чего на свете не бывает. Чем бог не шутит, пока чёрт спит. А реактивы эти химики, креста на них нет, используют импортные, как на зло. Своих-то никто не выпускает. А в этой загранице, будь она неладна, у них там всё за доллары.
Заказ-то оформить не запрещается. Хоть на всю пятилетку. А вот результаты могут быть самые удивительные. Самый простой расклад – не пришли реактивы. Ввиду повышенного импортозамещения. А то и прибыли. Бывает. Но уж всяко не те. Или те, но не туда. Или кто из передовых работников запил. Родная плановая экономика, знаем, не маленькие. Но допустим невероятное, наладили очкарики свой метод. И что же?
У статуи Фемиды повязка на глазах. И весы для пущей неподкупности. Но взгляд у нашей-то богини зоркий, прямо орлиный. Из-под повязки всё насквозь видно. Особенно если повязку слегка, того, малость слегка сдвинуть. Для повышения объективности взора советской Фемиды. И тут ещё с химией лезут, отвлекают богиню от дела. Какой-такой наркотик попал в когти правосудия. Ишь чего захотели. Да на кой, спрашивается в задаче, нашей Фемиде вообще нужна химия. Смешно. Что мы без химии не справимся?
Меня долго мучила эта несуразность. А тут такой случай. Сами карты идут в руки. Не надо пробивать разрешение на работу с наркотиками. Не надо ждать полгода (а то и год) пока придут из Америки стандарты. Израиль-то как известно страна западная, но бюрократия у нас тоже будь здоров. Не хуже, чем в СССР.
Всё-таки работа на кафедре химфака университета имеет свои преимущества. Я стал изучать химию наркоты. Зав-кафедрой одобрил эту работу. Любознательный профессор Ф. страсть как любил новые идеи. Друг Саня отсыпал мне от своих щедрот целых 16 миллиграмм стандарта THC. Чистого, как слеза прокурора. Это был царский подарок. Дело в том, что в марихуане целых 146 алкалоидов (если не больше). И только один из них (так сказать, первый среди равных) даёт кайф. Это такая заковыристая молекула под названием THC. Остальные алкалоиды просто неизвестно для чего природа, не знакомая с экономикой социализма, запихнула в бедное растение. Ну, сделали мы с хорошим студентом Вадимом эту работу. И, похоже, началась работа над прибором. Но это так, к слову.
6.
А вот у международных братьев работа кипела, кипела и выкипела. Доцент Саня так же внезапно исчез, как появился. Он честно пытался найти применение алкалоиду ТНС. И нашёл. От некоторых кардио- недугов каннабис был эффективен точно. Помогал от болей в сердце. Учёный проводил опыты на себе. И поделился со мной, что есть хороший эффект. И я ему верю. Ровно на сто процентов (не на 99%, а на 100). Не стал бы доцент Саня обманывать. Не так воспитан. Школа.
Но дорожка от первых результатов до лекарства длинна как жизнь. Бывает, ещё длиннее. Деньги у бизнесмена Гоши кончились. И лавочка закрылась. Тем и кончилась история про наркоту и хорошего доцента Саню из свердловского Политеха.
7.
Доцента я встретил неожиданно на Тель-Авивском рынке Кармель. Меня окликнул загорелый малый, с хорошо ухоженной небольшой рыжей бородкой. И только белые волосы (с довольно заметной сединой) остались прежними. Я обрадовался. – Саня, тебя просто не узнать. Такой у тебя вид шикарный, закачаешься. Ты где сейчас трудишься?
И он поведал мне удивительную историю.
– Я сейчас работаю здесь рядом на пляже. Устроился спасателем. Наша с братцем компания приказала долго жить. А я, когда испытывал терапевтическое действие алкалоида, впервые попробовал травку. Помнишь я рассказывал тебе, у меня сердечко прихватывало, а забьёшь косячок, так и проходит. Борис, я и подумал, от добра добра не ищут. И забил на всю эту химию. Когда-то у меня был второй разряд по плаванию. Этого оказалось достаточно. Экзамен у них просто смешной. Я этот бассейн могу просто под водой проплыть. И получил я корочки, теперь я полный спасатель. Тем более, делать-то ни хрена не надо. Сиди себе и покрикивай на лёгком иврите, чтоб не заплывали далеко. Лафа. Ну, и прикупил я миноискатель. Как достал, рассказывать не буду, да тебе и не интересно.
Я слушал-слушал спасателя Сашу, да и проникся. Вот ведь везде люди находятся. Если с душой подойти. Строго секретный миноискатель с секретной военной базы на раз свистнут. Только попроси, как следует. Прямо как наш советский человек. Хотя он, может, про Россию и не слышал. Но действует как настоящий строитель коммунизма. Верной дорогой идёт товарищ. Ну, может хоть тюрьма его остановит.
А экс-доцент продолжал.
– Миноискатель здесь нужен для дела. В сезон народу на пляже битком. Сезон-то здесь побольше, чем полгода. И народ бывает разный. Особенно фрицы. Пивком с утра балуются. Расслабляются. Ну, и теряют, кормильцы наши, разные разности. И монетки попадаются, бывает и серёжки теряют фрау-мадамы. И кулоны какие-никакие. А то и колечки находил. Хотя, как народ ухитряется кольцо с руки потерять, ума не приложу. Вот я и хожу по песочку с прибором, жду, когда машинка зазвенит. А еврики меняем здесь же у менялы за углом. Да ты сам знаешь, здесь везде их лавочки понатыканы. Единственная беда – конкуренция. Борис, ты не поверишь, сколько их тут развелось, паразитов с миноискателями.. В голосе доцента зазвучал металл. Видно было, борьба с конкурентами идёт нешуточная. И болеет человек душой за порученную работу.
— Слушай Саша, а ты не жалеешь, что бросил родную химию? – спросил я его неосторожно. И тут же получил простой ответ: «А она меня жалела? С какой только гадостью я не работал там, в Свердловске, да и у вас тут в универе. Да ещё в Арзамасе-16 дозу схватил. Не очень большую, но и не малую. Так что сейчас я себя чувствую, как зек, который только-только откинулся.
И потом, Борис, ведь такая наша доля. Откровенно между нами, они ведь прут на тебя, как на буфет. Сделай чего-то такого, чего на свете не бывает. Пойди туда, не знаю куда. Но обязательно принеси то, не знаю что. А то глаз на ж%пу натяну. По-простому говоря, от нас требуют чудес. Поскольку раньше-то именно чудеса они и получили: скажем, Бомбу, компьютеры, Интернет. Про лекарства я уж не говорю.
Согласен, ту работу сделали большие люди. Сам Оппенгеймер когда-то признался: «мы сделали работу за дьявола». Согласен, эти учёные, которые на стадионе в Чикаго придумали Бомбу тогда в 1945, были люди совсем особенные. Не нам чета. Но мы работали. Как могли. Выходит, мы тоже были малость упёртые. Дело делали, себя не жалели. Я ведь не зря сломался. Довели.
Не мне тебе рассказывать, иногда бьёшься по полгода, и не идёт карта. Ну не идёт проклятая, как не старайся. Борис, ты ведь не хуже меня знаешь такой закон природы: только плохие эксперименты хорошо воспроизводятся. А сколько крови надо попортить, чтоб получить более-менее приличный результат. А тут сроки поджимают. И начальство над душой стоит. Руссишь-культуришь, давай-давай. Нет, Борис, на прямой вопрос – прямой ответ. Нет, не жалею. И потом травка, знаешь, она малость затягивает. Тем более, косячок приличный здесь на базаре Кармель совсем не проблема. И стоит недорого. Тем более, если у человека есть свой миноискатель.
Экс-доцент совсем не выглядел конченным человеком. Отнюдь. Никак не похож на героев Горького. Светлая тенниска из коттона чиста, как анкета пионервожатой лагеря «Артек». Рыжая бородка даже по моде подстрижена. И я подумал, чудны дела твои, Господи. Как из слегка помятого доцента, мог получиться такой огурчик? Нет, нет, я не призываю последовать хорошему примеру. Менять шило на мыло. Удариться о землю, и из доцента превратиться в белого лебедя. Правда, с зеленоватым оттенком.
Но где-то в душе всё-таки кошки скребут. Я малость пригляделся, и заметил, ручки дрожат у бывшего химика, сквозь загар проглядывает зелень. Одну ногу слегка подволакивает. Жалко парня. На годик его хватит. Максимум на пару лет. А дальше путь известный. Под горку. И не такие ломались. Сколько примеров было. Прямо перед глазами стоит Илья, сын известного химика Иосифа С. Большие надежды подавал юноша. И за два года просто погиб. Тот же Тель-Авив. Та же марихуана. Увы.
Тем более, что Силиконовая Долина сделала важное открытие. Сравнимое с открытием ядерной энергии. Они внезапно поняли, что Наркота больше не наркота. Бомба тогда в 1945 сожгла тысячи и тысячи людей. И ведь не солдат, а вполне мирных жителей. А открытие штата Калифорния может угробить побольше мирных людей. И симпатичный Саня скоро увянет, как майская роза в проруби. А если и продержится год-другой (уральская порода, крепкая), то не всё ещё потеряно. Ведь законники в Штатах на этом не остановятся. К бабке не ходи, на очереди у них легализовать героин или там экстази. Чем они хуже марихуаны? Политкорректность – страшная сила. Пострашнее, чем красота.
Борис Филановский (Израиль)
Фото С. Викмана
